Скажи, что будешь помнить - [62]

Предполагаются вечеринки и собрания спонсоров. Папа сказал, что я, может быть, встречусь с президентом. Президент. У меня будет секунд тридцать. И эти тридцать секунд надо заполнить чем-то важным, удивительным… чем-то, чем папа сможет гордиться.

Я вздыхаю от накатившей очередной волны головокружения. Похоже, сегодня папе гордиться мною не придется.

«Трачу время на то, к чему не имею никакого отношения».

– Что ты имел в виду, Дрикс? – шепчу я.

Открываю карточный пасьянс, но уже через три клика голова начинает болеть, и сосредоточиться на игре не получается. Поворачиваю кресло от экрана. Позади папиного стола толстые папки. Целая тонна папок. Папа любит, чтобы все его политические программы были распечатаны, а главные положения вынесены отдельно. Такая система помогает планировать и не упускать главное, но лучше бы ему позаботиться о том, чтобы защитники окружающей среды не узнали, сколько деревьев он при этом уничтожает.

Одна из папок на полу помечена ярлычком «Программа “Второй шанс”». На другой, под ней, ярлычок с надписью «Хендрикс Пирс».

«Трачу время на то, к чему не имею никакого отношения».

– Мои поздравления, Элль, – говорит папа, входя в комнату. Хотя сегодня среда, он, судя по футболке и джинсам, должно быть, устроил себе выходной. – Ты проходишь первый рубеж своей политической карьеры.

Цепляюсь кончиками пальцев ног за пол и медленно поворачиваю кресло в его направлении.

– Поздравляешь с тем, что я больна?

– Заразилась политической чумой. Пожмешь достаточно рук, поцелуешь деток, и твоя иммунная система окрепнет.

Он останавливается возле стола, и его лицо принимает озабоченное выражение.

– Ты плохо выглядишь.

Стараюсь выжать из себя бодрую улыбку.

– Вот уж спасибо.

Папа обходит стол и трогает ладонью мой лоб

– Да ты горишь.

– Я в порядке.

Он сочувственно, словно извиняясь, смотрит на меня.

– В Вашингтон ты не полетишь.

Не это я хотела услышать. Мы уже наметили грандиозные планы на мой день рождения в столице, и я жду не дождусь, когда же смогу наконец провести время с родителями.

– Я выиграю выборы, и ты переберешься туда надолго.

Если он выиграет выборы…

– Как, по-твоему, у меня получается? С выборами? – Я сделала почти все, о чем он просил. Сделала, хотя это и не доставило мне удовольствия. Но достаточно ли сделанного, чтобы он простил меня?

Отец убирает за ухо мою упавшую на лицо прядку.

– Мы с мамой гордимся тобой. Ты выполнила все указания. Сегодня заходил Шон, сказал, что, согласно всем опросам, мы идем на первом месте. С большим отрывом. В этом и твоя большая заслуга. Ты даже на Шона произвела впечатление.

Подтягиваюсь, сажусь повыше, выпрямляю спину. По крайней мере, мысленно – на самом деле я все так же полулежу в кресле. Ну да ладно, папу я все равно люблю. Просто люблю.

– Знаю, мы с мамой были строги и требовательны к тебе, но мы знаем жизнь и понимаем, как нелегко в ней приходится. Я поднялся с самого низа, и твоей маме пришлось расправиться со многими демонами, чтобы почувствовать себя живой в эмоциональном плане, и посмотри, что у нас есть теперь. Мы любим тебя так, что и представить невозможно, и хотим для тебя только самого лучшего.

Мама и папа не хотели детей. Выйдя из детства с эмоциональными шрамами, они сильно сомневались, что увеличивать население планеты такая уж хорошая идея. Но потом появилась я. Сюрприз – да, приятный, как меня постоянно убеждали, но все-таки сюрприз. Божество, говорила мама, которому они поклонялись с тех пор, как тест на беременность показал две полоски. Я верю им, но иногда их любовь немного напрягает.

– Давай-ка вернем тебя в постель, пока тебя не вырвало у меня в кабинете.

Начинаю подниматься, но взгляд случайно падает на папку Дрикса.

«Трачу время на то, к чему не имею никакого отношения».

– Пап?

– Да, я тебя отнесу.

– Нет, я не то хотела сказать. – Хотя это предложение мне нравится. – Почему ты выбрал для программы именно Дрикса?

Он смотрит на меня с прищуром:

– А почему ты спрашиваешь?

– Любопытно. Как ты понял, что он тот, с кем можно рискнуть? Ведь успех или неудача твоей программы зависели от него. Ты обещал, что поможешь положить конец системе «школа – тюрьма», и почему-то решил сделать ставку на Дрикса. Почему? – Я обмахиваюсь ладонью, защищаясь от еще одной волны болезненного жара. – В той ситуации, когда многое еще оставалось под вопросом, как ты понял, что не ошибся с выбором?

Папа прислоняется к письменному столу и складывает руки на груди. Должно быть, я задаю правильный вопрос, если он собирается ответить. Обычно он только отмахивается, когда я пристаю с такого рода расспросами.

– Я скажу тебе, но это останется между нами. В нашей работе важно научиться держать информацию при себе.

– Поняла.

– Ты понимаешь, как устроена система «школа – тюрьма»?

Я читала о ней, когда папа предлагал программу, и многие считали ее пустой тратой денег.

– В школе подростки часто выражают себя чересчур эмоционально – ругаются, а иногда и делают кое-что похуже. За стенами школы некоторые совершают преступления и попадают в центры содержания несовершеннолетних. Занятия с ними проводятся, но тем не менее они отстают. Потом выходят, однако дела в школе у них не ладятся, они пытаются выразить себя иначе, получают условный срок, совершают преступление и снова оказываются в центре для несовершеннолетних. Все повторяется, пока им не исполняется восемнадцать, и их отправляют уже в тюрьму для взрослых.