Сказать по правде - [65]

Но ничего нет.

Тяжесть исчезает, оставляя только пустоту и ужас. Это хуже, чем бомбардировка сообщениями. Эль полностью списала меня со счетов и даже не хочет ничего выяснять. Я колеблюсь – может, написать ей, попытаться все обсудить? Но очевидно, что она не хочет иметь со мной ничего общего. Если я буду к ней лезть, то, наверное, еще больше разозлю.

Я падаю на стул, надеясь, что бесцветный ковер или облезлые стены поглотят меня и мне не придется об этом беспокоиться. Возможно, я только что потеряла самых старых, самых близких подруг. Это, как и ответ на вопрос, готова ли я отказаться от Эндрю, – еще один огромный кусок моей жизни, с которым я потеряла связь, так что теперь плыву по течению.

Я хочу написать Брендану сообщение про ссору с подругами. Мне нужно кому-то довериться, нужно, чтобы кто-то успокоил меня и помог вспомнить, кто я такая. Не дал мне уплыть слишком далеко. Но нечестно будет общаться с Бренданом, не объяснив ему поцелуй. Даже если я не знаю, готова ли стать отвергнутой, нельзя притворяться, что того поцелуя не было. Кроме того, мне в высшей степени интересно, что он чувствует по этому поводу.

Я беру телефон и долго смотрю на его имя. Наконец пишу:

О том, что сегодня случилось…

извини, что практически напала на тебя.

Телефон немедленно начинает вибрировать. Брендан звонит.

Меня охватывает паника. Кто вообще разговаривает по телефону? Судя по моему опыту – только те, кто хочет наорать.

Я беру трубку.

– Это, несомненно, самое ненужное из твоих извинений, – говорит Брендан раньше, чем я успеваю произнести хоть слово.

Я ухмыляюсь с облегчением.

– Да?

– Да. Прости, если это было странно или как-то не так… – продолжает он.

– Кто бы говорил про ненужные извинения.

– Точно?

– Да. Точно. – Надеюсь, он слышит убежденность в моем голосе. – Знаешь, – говорю я, забираясь на кровать поверх покрывала и скрещивая ноги, – ты неплохо целуешься для парня, который каждую свободную минуту играет или работает над компьютерными играми. – Ощущая жар на щеках, я тереблю перо, торчащее из подушки. – Ты целуешься… даже хорошо. Очень хорошо.

– Кэмерон, – ласково поддразнивает он, – со мной ты можешь говорить честно.

– Я всегда говорю честно, ты же знаешь.

– Да, пожалуй. – Игривость в его голосе сменяется чем-то более мягким, интимным. – Извини, мне нужно пережить сердечный приступ, – добавляет он, и я смеюсь.

– И ты не собираешься сказать, что я тоже хорошо целуюсь? – уточняю я. – Как обидно, Брендан. Просто возмутительно.

– Разве ты сама этого не знаешь? – немедленно парирует он.

– Вообще-то нет. В последний раз поцелуи закончились для меня не слишком хорошо. – Я останавливаюсь, задумываясь. – Постой, последней я поцеловала Пейдж. Это было весьма неплохо.

– Насколько неплохо? – спрашивает Брендан. – Стой, не отвечай. Никогда мне не говори. Ни за что в жизни не говори мне, кто целуется лучше – я или моя сестра.

– Ты уходишь от вопроса, – напоминаю я. – Ты так и не ответил, хорошо ли целуюсь я.

Я флиртую откровеннее, чем обычно, пытаясь не выдать нервозности.

Повисает долгая пауза. Что бы Брендан ни собирался сказать, он тщательно это обдумывает. Я жду, не двигаясь, и весь мир сводится к молчанию на другом конце провода.

– Хотя у меня нет совершенно никакого опыта, и я ни в коей мере не квалифицирован выносить сравнительные суждения, – говорит он наконец, – я на сто процентов уверен, что тебе и этому поцелую нет равных.

Тепло расходится у меня от груди до самых кончиков пальцев; на лице расползается улыбка. Я не боюсь показать Брендану, что чувствую. Мне нужно, чтобы он это знал.

– Не хочешь провести повторную оценку? Повторный эксперимент? Подтвердить первое впечатление? – игриво спрашиваю я. «Сейчас. Прямо на этой кровати».

– Повторная оценка не требуется, – без колебаний говорит он.

Моя улыбка гаснет. Возможно, это следует считать комплиментом. Но мне казалось, что мое предложение вполне очевидно. Я ожидала, что он ухватится за эту возможность. У Брендана нет никакого опыта, напоминаю я себе, и общеизвестно, что парни могут не понимать даже самых очевидных намеков в романтических вопросах.

Я собираюсь подтолкнуть его в более откровенных выражениях, когда он продолжает:

– Знаю, я говорил, что мне не нужна твоя помощь с социальным положением в школе, но я рад, что ты не послушалась. Честно говоря, не думал, что это сработает или окажется мне небезразлично.

Я моргаю, не понимая, о чем речь.

– Но у тебя получилось, и… все стало намного лучше. Люди общаются со мной иначе после нашего поцелуя, – продолжает он.

– Эм, – недоуменно бормочу я, – как?

Я не понимаю, почему мы говорим об этом, а не флиртуем.

– Ну, с тех пор никто не называл меня «Би-Би», и я просто вижу, что они иначе на меня смотрят. Люди в коридорах смотрят мне в глаза, понимаешь? Говорят «привет». Я теперь не неудачник. Я – парень, которого поцеловала Кэмерон Брайт.

Ко мне приходит ужасное осознание, и воздух покидает легкие. Он считает, что я его поцеловала, потому что все еще пытаюсь сделать его популярным в школе. Но дело не в этом. Совсем нет. Я поступила так из-за своих чувств к нему. Но для Брендона все это было ненастоящим. Или он даже не может представить, что это могло быть настоящим. Придется признать, что он ничего ко мне не чувствует. Даже не рассматривает возможность наших отношений.