Сказать по правде - [56]
Брендан продолжает:
– К слову о подростках в нижнем белье…
– Вот это многообещающее начало, – вставляю я. Он ухмыляется.
– Ты скромно одета для «Рокки». Мне пришлось смотреть, как Грант рассекает в корсете и трусах, а моя собственная сестра – в опасно распахнутой рубашке. А ты стоишь тут во фраке.
– Это вечер Ханны, – искренне говорю я, игнорируя то, что он возможно хотел бы увидеть на мне меньше одежды. Его лицо ничего не выдает. – Не хочу перетягивать внимание.
– На то, какая ты сексуальная, надо полагать? – отвечает Брендан.
Я вскидываю брови.
– Так ты это признаешь!
Я не могу не заметить пронизывающего меня восторга, и не только потому, что поймала его.
Но Брендан невозмутимо пожимает плечами.
– Это объективный факт, Кэмерон, – легко говорит он.
Я ищу слова, но не нахожу. Заявление, что я объективно сексуальна, прозвучало бы чересчур лихо от кого угодно. Но мое недоверие удваивается от того, что Брендан говорит подобное так открыто, вместо того чтобы танцевать вокруг этой идеи, как в нашей переписке.
Прежде чем я придумываю ответ, дверь распахивается, и внутрь без стука входит высокий мужчина.
– Тысяча пятьсот сорок, Брендан? – говорит он. Должно быть, это их отец, догадываюсь я по титаническому росту и кудрявым каштановым волосам. Заметив меня, он уделяет мне один взгляд, но продолжает так, словно меня тут нет: – У тебя был высший балл по PSAT. Что случилось? – вопрошает он.
Я бросаю Брендану уважительный взгляд. Видимо, 1540 – это его балл по SAT, и он намного выше, чем у меня.
Но на лице Брендана читается поражение.
– Консультант по колледжам в Бомонте сказала, что этого определенно достаточно для МИТ, – говорит он.
– Мне все равно, для чего этого достаточно, – возражает его отец. – Я знаю, что ты способен получить высший балл. Ты продемонстрировал это на PSAT. Ты знаешь, сколько дополнительных стипендий можно заработать с тысячей шестьюстами. – Он идет к двери. – Сдашь экзамен повторно в декабре, – говорит он, взявшись за дверную ручку. В голосе ни тени сомнения.
Я изучаю бескомпромиссное выражение его лица. Отец Брендона определенно красив для своего возраста. Твердая линия подбородка, прямой и узкий нос. Это черты Брендана, прорисованные годами ответственности и заостренные намеком на жестокость. Это отличает отца от сына. Мне больше нравятся черты Брендана, более добрые и мягкие. Надеюсь, они такими и останутся.
– В этом семестре у меня большая нагрузка, – возражает Брендан. Я понимаю, о чем он умалчивает. Приближается конкурс компьютерных игр, и либо его отец об этом не знает, либо Брендану хватает ума об этом не упоминать. – Сейчас у меня нет времени готовиться.
– Было бы, не трать ты все время на компьютерные игры, – бросает в ответ его отец. – Если бы ты подготовился к тесту в первый раз, этого разговора не было бы. Попрощайся с гостьей, – он кивает на меня, не глядя, – и потрать вечер на работу над аналитическим чтением.
Брендан кивает. Не знаю, замечает ли его отец, как у него напрягается челюсть, словно он глотает отказ.
Голос мистера Розенфельда смягчается, самую малость.
– Я просто пытаюсь помочь тебе добиться всего, на что, я знаю, ты способен, – говорит он, словно это комплимент, и выходит из комнаты.
Брендан выдыхает – не могу сказать, от облегчения, раздражения или того и другого. Отчасти я не хочу на него смотреть – вдруг ему стыдно или хочется побыть одному. У меня внутри все сжимается от того, как отец Брендана принижает его интересы, – так делала и я при первой нашей встрече. Дело не только в несправедливости сказанного отцом, и в чувстве вины за собственные слова. Когда я сказала – «бессмысленные компьютерные игры», – он наверняка вспомнил критику, которую снова и снова слышал дома. Неважно, сколько усилий Брендан прикладывает, чтобы скрыть свой интерес к играм, отец наверняка замечает каждый мельчайший признак и не дает ему спуску. Я знаю, каково это, когда голос отца звучит у тебя в голове и ты хочешь заткнуть его, но не можешь.
– Извини, – напряженно говорит Брендан. Он тянется за учебником подготовки к SAT, стоящим на полке над столом.
– Все в порядке, – говорю я. И неожиданно для себя добавляю: – Когда я отправила свои результаты отцу, он сказал только, что надеялся хотя бы на двадцать баллов больше, учитывая, сколько он платит за мое обучение.
Брендан встречается со мной взглядом.
– Когда ты отправила… – деликатно и вдумчиво начинает он. – Твой отец живет не с вами?
– Нет. Он живет в Филадельфии, – отвечаю я, чувствуя, как странно произносить это вслух.
Мои друзья мало что знают о моей семейной ситуации, а мы знакомы много лет. Я определенно не из тех людей, которые после «приятно познакомиться» сразу излагают полную автобиографию. Мне не нужны жалость, сочувствие, поблажки. Я не хотела доверяться никаким новым знакомым… до этого момента. – Они с мамой так и не поженились. Я никогда с ним не жила. Он приезжает, только когда у него есть дела в городе, то есть примерно раз в год.
Брендан долгое мгновение смотрит на меня.
– Судя по всему, твой отец какой-то придурок.
Он произносит это так размеренно, так вдумчиво, что с моих губ едва не срывается смешок. Шутка рассеивает часть тяжести у меня в груди.
