Сказания умирающей Земли. Том II - [37]

Ему пришлось долго ждать – только поздно вечером дверь таверны распахнулась, и на улицу, пошатываясь, вышел гетман – явно под мухой. Кугель повелительно позвал его, наклонившись над поручнем; гетман остановился, озираясь в поисках источника обратившегося к нему голоса, озадаченно покачал головой и побрел по площади дальше.

Косые лучи заходящего Солнца позолотили воды озера Вулль; теперь на поверхности воды можно было четко различить коричневатые и черноватые спирали водоворотов. На башню подняли ужин Кугеля: миску овсяной каши с тушеным луком-пореем. Взглянув на это блюдо без всякого интереса, Кугель вышел на балкон купола дозорной башни и закричал: «Поднимите лестницу! Становится темно! А в темноте бесполезно следить за Магнатцем или за кем-нибудь другим!»

Как прежде, никто не обратил внимания на его замечания. Фиркс, по всей видимости, осознал положение вещей и вызвал несколько резких приступов боли, сжимая когтями внутренности Кугеля.

Кугель провел беспокойную ночь. По мере того, как из таверны выходили запоздавшие выпивохи, он призывал их помочь ему спуститься с башни, но никто даже ухом не повел.

Когда из-за гор взошло Солнце, на башню подняли завтрак – вполне съедобный, но ни в малейшей степени даже не напоминавший о том уровне обслуживания, который обещал Кугелю лукавый гетман. Кугель яростно раскричался на находившихся внизу, но его приказы игнорировали. Глубоко вздохнув, Кугель убедился наконец в том, что ему оставалось полагаться только на его собственные ресурсы. Конечно, как иначе? Разве его зря прозвали Пройдохой Кугелем? Но как спуститься с башни? Он стал рассматривать различные возможности.

Веревка, с помощью которой в купол поднимали еду, была слишком тонка. Если бы он сложил ее вчетверо, она, пожалуй, выдержала бы его вес, но опустилась бы лишь на четверть расстояния, отделявшего его от набережной. Будучи связаны крепкими узлами, его ремни и одежда, разорванная на полосы, позволили бы удлинить веревку еще метров на шесть, но все равно он повис бы в воздухе высоко над землей. Гладкая опора дозорной башни не позволяла за что-либо зацепиться. Если бы у него были подходящие инструменты и достаточное количество времени, он мог бы, наверное, вырубить на наружной поверхности колонны углубления-захваты и таким образом спуститься – или даже постепенно укорачивать столб, пока он не смог бы спрыгнуть на набережную… Но все эти проекты были практически неосуществимы. Кугель в отчаянии опустился на подушки. Все было ясно. Его околпачили. Он оказался в заключении. Сколько провел на башне предыдущий дозорный? Шестьдесят лет? Такая перспектива никак не устраивала Кугеля.

Фиркс придерживался того же мнения и яростно ворочался в животе Кугеля, усугубляя его огорчение шипами и когтями.

Так проходили дни и ночи. Кугель долго и мрачно размышлял, поглядывая с башни на жителей Вулля с безмерным отвращением. Время от времени он подумывал о том, чтобы позвонить в набат так, как это сделал его доведенный до безумия предшественник, но сдерживался, вспоминая о грозившем за это наказании.

Кугель познакомился во всех подробностях с планировкой поселка, а также с топографией озера и окружающего ландшафта. По утрам озеро окутывал плотный туман; на протяжении следующих двух часов его рассеивал прохладный бриз. Из водоворотов, рассеянных по всему озеру, доносились хлюпающие и стонущие звуки; местные рыбаки не отваживались отплывать от берега дальше, чем на расстояние, равное длине их лодок. Кугель научился распознавать всех обитателей поселка и досконально изучил их привычки. Марлинка, его супруга-предательница, часто проходила по площади, но почти никогда не поднимала глаза к дозорной башне. Теперь Кугель прекрасно знал, где она жила, и часто следил за этим небольшим одноэтажным строением с помощью телескопической трубы. Даже если она устраивала свидания молодому охотнику, Марлинка проявляла исключительную осторожность – Кугелю ни разу не удалось обнаружить неопровержимые свидетельства, подтверждавшие его подозрения.

Качество еды не улучшалось со временем, а иногда Кугеля вообще забывали покормить. Фиркс постоянно напоминал о своем раздражении, и Кугель расхаживал из одного конца тесного помещения купола в другой с беспокойством, принимавшим все более лихорадочный характер. Однажды вечером, уже после захода Солнца, Фиркс особенно докучал Кугелю, вызывая частые кратковременные приступы боли. Расхаживая, как обычно, из угла в угол, Кугель внезапно остановился. Он понял, как спуститься с башни. Идея отличалась гениальной простотой! Как он не догадался об этом раньше? Тугодум Кугель, простофиля Кугель!

Он разорвал на полосы все куски ткани, какие нашел в куполе, и сплел из них веревку длиной примерно шесть метров. Теперь нужно было подождать пару часов, чтобы в поселке все затихло.

Фиркс снова напал на его печень, и Кугель воскликнул: «Втяни свои когти, ахернарский скорпион! Сегодня мы сбежим из этой тюрьмы! Незачем меня подзуживать!»

Фиркс прекратил пытку, и Кугель принялся наблюдать за главной площадью. Выдалась холодная, туманная ночь – идеальная в том, что касалось намерений Кугеля, так как местные жители отправились спать пораньше.