Сказания умирающей Земли. Том II - [28]

«Драгоценных пуговиц недостаточно. Неподалеку есть склеп, полный драгоценностей – их там буквально по горло».

Кугель задумчиво потер подбородок: «О щедрости бусяков рассказывают легенды. Может быть, вы могли бы провести нас к этому склепу?»

Молодой бусяк ответил безразличным жестом: «Могу, конечно, если вам так хочется. Должен заметить, однако, что рядом со склепом – логово старой самки гидда, и как раз сейчас у нее течка».

«В таком случае направимся прямо на юг, – заявил Кугель. – Пойдем, задерживаться ни к чему».

Бусяк продолжал упрямо сидеть на корточках: «И вы не предлагаете никакого вознаграждения?»

«Никакого, кроме моей благодарности, которая сама по себе – исключительная редкость».

«Как насчет вашей женщины? Ей не мешало бы пополнеть, но она достаточно привлекательна. Так как вы все равно погибнете в горах Магнатца, зачем тащить ее за собой?»

«Верно! – Кугель обернулся к Дерви Корем. – Может быть, мы как-нибудь договоримся».

«Что? – принцесса ахнула от возмущения. – Ты смеешь предлагать подобную сделку? Я скорее утоплюсь в реке!»

Кугель отвел ее в сторону. «Меня не зря прозвали Пройдохой Кугелем, – прошептал он ей на ухо. – Поверь мне, я обведу этого олуха вокруг пальца!»

Дерви Корем недоверчиво смерила его взглядом и отвернулась; слезы горькой обиды покатились по ее щекам. Кугель обратился к молодому бусяку: «Тебе не занимать практической смекалки. Так пойдем же, что нас задерживает?»

«Женщина может остаться здесь, – сказал бусяк, выпрямляясь во весь рост. – Мы пойдем по заколдованной тропе, вам придется неукоснительно выполнять мои указания».

Дерви Корем решительно шагнула к реке. «Нет-нет! – поспешно возразил Кугель. – У нее сентиментальный характер, она хотела бы убедиться в том, что я доберусь до гор Магнатца в целости и сохранности – даже если мне там грозит неминуемая гибель».

Бусяк пожал плечами: «Мне все равно». Он завел их на плот, отвязал веревку и принялся толкать плот шестом к противоположному берегу. Река казалась мелководной – шест ни разу не опустился больше чем сантиметров на шестьдесят. Кугель подумал, что мог бы без труда перейти ее вброд.

Догадавшись о его размышлениях, бусяк-проводник сказал: «Река кишит стекловидными рептилиями, атакующими не подозревающего об этом путника, как только он зайдет в воду».

«Неужели?» – с сомнением отозвался Кугель, разглядывая реку.

«Именно так. А теперь я должен предупредить вас по поводу тропы. Вас будут упрашивать и заманивать всевозможными способами, но, если вам дорога жизнь, не отходите ни на шаг, ступайте только по моим следам».

Плот пристал к другому берегу; бусяк соскочил на берег и привязал плот к дереву: «Теперь идите за мной». Он уверенно углубился в чащу. Дерви Корем за ним по пятам, а Кугель замыкал шествие. Тропа была настолько малозаметной, что Кугель почти не отличал ее от окружающей лесной подстилки, но бусяк находил ее безошибочно. Солнце редко проглядывало в просветы древесной листвы, в связи с чем Кугель не был уверен, в каком именно направлении они шли. Так они продвигались в глубокой тишине лесной чащи – здесь не было слышно даже птиц.

Дело шло к вечеру, а тропа становилась совершенно незаметной. В конце концов Кугель позвал проводника: «Ты уверен, что мы идем правильно? Возникает впечатление, что мы поворачиваем то налево, то направо без всякого смысла».

Бусяк остановился и пояснил: «Мы живем в лесу, населенном изобретательными тварями, но у нас есть особенное средство защиты». Проводник многозначительно постучал себя по сплющенному носу: «Мы чуем магию. Тропа, по которой мы следуем, проложена в незапамятные времена – и только мы, бусяки, угадываем ее направление».

«Вполне возможно, – раздраженно сказал Кугель. – Но она исключительно извилиста и запутана. И где, спрашивается, те кровожадные существа, о которых ты упоминал? Я заметил только одну безобидную полевку, и ни разу не почувствовал характерный запах эрба».

Проводник недоуменно покачал головой: «Сам не могу понять, куда они все подевались. Но жаловаться на их отсутствие было бы странно. Пойдемте дальше, пока они не вернулись». И он поспешил вперед по тропе, не менее неразличимой, чем прежде.

Солнце опускалось к горизонту. Лес немного поредел, и косые алые лучи пробивались между стволами, озаряя узловатые корни и позлащая опавшие листья. Бусяк остановился на поляне, где он повернулся к спутникам с торжествующим выражением на лице: «Мы достигли своей цели!»

«Каким образом? – не понимал Кугель. – Мы все еще в глубине леса».

Бусяк указал вперед: «Видите? Там четыре протоптанные, хорошо заметные тропы».

«Кажется, вижу», – ворчливо признал Кугель.

«Одна из них ведет к южной окраине леса. Другие углубляются в чащу, после чего время от времени разветвляются».

Вглядываясь в пространство между стволами, Дерви Корем протянула руку и вскрикнула: «Там, шагах в пятидесяти – река и плот!»

Кугель угрожающе повернулся к бусяку: «Что тут происходит?»

Проводник внушительно кивнул: «На этом пространстве нет никакой защиты от магии. Я пренебрег бы своими обязанностями, если бы провел вас кратчайшим путем. А теперь…» Он подошел к Дерви Корем, взял ее за руку и повернулся к Кугелю: «Можете пройти по поляне туда, где начинаются тропы, и я сообщу, какая из них ведет к южной окраине леса». Бусяк принялся обвязывать талию Дерви Корем веревкой. Та яростно сопротивлялась; ее заставили подчиниться только затрещины и ругательства. «Это необходимо для того, чтобы предотвратить неожиданные пробежки и самостоятельные экскурсии, – лукаво подмигнув Кугелю, сказал бусяк. – Я не так быстро бегаю и, когда мне потребуется женщина, не хотел бы гоняться за ней по всему лесу. Но разве вы не спешили? Солнце заходит, а после наступления темноты появляются левкоморфы».