Сказание о страннике - [181]

Вопли бури и тяжелая поступь великандов так громко отдавались в ушах Болдха, что все звуки потеряли смысл. Рассудок почти покинул его: окружающий мир, воспоминания, жизнь, смерть — всё потеряло значение. Осталась лишь гонка: в первый и последний раз в своей жизни он летит быстрее ветра. Он бежал уже целую вечность, все исчезло, кроме ужасного бегства сквозь бешенство бури да семимильных шаги великандов за спиной.

Внезапно Болдх почувствовал, что кто-то бежит совсем рядом. Он повел взглядом... и узнал Нибулуса. Глаза пеладана смеялись!

И тут Болдх понял, что с другой стороны его догоняет кто-то еще. Это оказался Иорсенвольд, чьё широкое красное лицо тоже расплылось в глупой улыбке.

Ураган рвал одежду, дождь хлестал и сек незащищенную кожу, а троица на бешеной скорости наперегонки неслась к виднеющемуся впереди проходу. Болдха охватило вдруг безумное веселье — он запрокинул голову и расхохотался. Вот так они и будут бежать, втроем, до скончания света.

И тут Болдх споткнулся и рухнул на землю... лицом. Размечтался!

Он пролетел несколько ярдов по мокрой от дождя траве и, оглушенный, замер. Тем временем оставшаяся парочка умчалась сквозь ливень, и Болдх стал было карабкаться за ними, но тут чья-то нога впечатала бедолагу в грязь. Обладателем ноги был не кто иной, как Брекка Малорослик, который, вот так, наступив на Болдха, последним (не считая самого странника) устремился к спасительным пещерам. Мычащий от ужаса хогер растворился в дожде.

Глаза странника налились кровью, легкие горели, подняться не было сил — Болдх дошел до предела: он лежал и в приступе безумия колотил руками по грязи. Земля продолжала подбрасывать его — как горошинку, попавшую в бубен — с каждым шагом приближающегося великанда все сильнее. Оставалось всего несколько секунд, а до ворот — ещё несколько сот ярдов. Болдх смутно различил три фигуры: Паулуса, полга Кхургхана и боггарта Грини — они резво мчались к пещере с другой стороны.

В разрозненном сознании мелькнуло: «Кто же теперь присмотрит за Женг?»

И тут же: «Нет, только не этот мерзавец Тивор!»

Рыча от нахлынувшего гнева, Болдх рванулся вперед, в отчаянном броске к проходу. Удивительно, но вся Великандия будто затаила дыхание. Всё вдруг отошло на задний план: ярость урагана, громовые шаги, торжествующий визг хульдров. На миг всё замерло.

А затем рядом опустилось нечто громадное — словно из ниоткуда. Земля вздыбилась от мощного удара, Болдха сбило с ног и неслабо встряхнуло. Там, где приземлилось нечто, растений не осталось, почва ссохлась, раскололась, пошла глубокими трещинами. Болдх, шатаясь, поднялся, посмотрел на новое препятствие... и крик застрял в горле.

«Нет!» — возопил рассудок. Только не сейчас! Осталось же чуть-чуть! Преградив путь, перед Болдхом стоял монстр: премерзкий фантом, жуткое отродье Мрака, ходячий изврат, меняющее облик уродище, чей яд разъедает все вокруг.

Эфенк.

Со времени их последней встречи в лесу Фрон-Вуду он вырос до громадных размеров, стал слишком тяжелым, чтобы держаться прямо — и, казалось, вот-вот рухнет под собственным весом. Ростом с пятерых человек, он возвышался гигантской перекрученной башней из плоти, на которой, подобно ветвям, торчали обломки костей. Новые отростки болтались по бокам. Струи дождя испарялись, попадая на безобразную, пышущую жаром тушу, окутывая эфенка паром. Старые раны не затянулись: след от Анферта на брюхе, рана от бастарда на спине, рассеченная топором морда — плачевное зрелище. Вдобавок тяжелая, туполобая голова грузно перекатывалась из стороны в сторону под весом раздувшегося глаза: вокруг стрелы Тивора наросла огромная опухоль — казалось, оттуда вот-вот выползет новый, ещё более гнусный монстр.

Но хуже всего выглядел масляный ожог, нанесенный Болдхом. И впрямь, морда и шея чудовища не изменились, а скорее как бы «переместились» в другую форму — а возможно даже, и в другую реальность — и теперь черты эфенка скользили и плыли на глазах, словно их кто-то смазал. Наверняка в первую очередь монстр захочет поквитаться с виновником унизительного превращения, Болдхом.

С криком ярости и разочарования Болдх развернулся и устремился прочь от преградившего путь чудища — обратно навстречу великандам. Жуткий вой разнесся вокруг: эфенк ринулся вслед за странником. Как и прежде, зверь преследовал обидчика, ведомый желанием отомстить, слепо следуя своей природе — не замечая направляющихся к ним великандов.

Чей-то крик — Болдх не понял чей — донесся из безопасного укрытия туннеля: «НЕТ!» Им оставалось лишь кричать. Болдх вдруг ясно осознал: дальше на север, к товарищам, он не пойдет: ни ради миссии, ни ради собственного спасения. Он, Болдх, всегда выживал, сам решая, куда идти — сам, не раздумывая, выбирал дорогу. И сейчас ему стоит поторопиться с выбором.

Люди, теснящиеся у входа в туннель, смотрели, как исчезает в дожде серая человеческая фигурка; уходит, то и дело поскальзываясь в хлюпкой грязи; быстро удаляется, преследуемая эфенком. А затем непроницаемая завеса ливня скрыла Болдха из виду.

Огромная чёрная тень — громаднее, чем самый высокий бастион Винтус-Холла — выросла из дождя, сгустившись из сумрака. Первый великанд направлялся к ним. Болдх более не нуждался в подсказках. С проворством, достойным самого ловкого фокусника, наш странник по-заячьи прыгнул в сторону и бросился назад. Эфенк же, слишком неуклюжий и грузный, чтобы свернуть или хотя бы попридержать свой бешеный напор, выскочил прямо под ноги великану.