Сказание о мертвом драконе - [26]

— Ну, тебе виднее…

— А кому виднее, у того кой-че длиннее.

Я проводила печальным взглядом своего развеселившегося напарника. Сейчас бы сидеть с Хальваром на бочке да думать о смысле жизни, а не слушать вот это все. Пиво может быть не фильтрованным, а базар нет. Так, вот это сравнения у меня пошли… Авось, полетаем, освежимся…

Кстати о черных ободранных драконах. А дракон-то не такой уж и ободранный. Да, выглядит он, конечно, не супер. Однако чешуя клочьями не висит, рога не такие потертые, ногти здорового цвета — очнулся дракон, одним словом. Выглядеть менее агрессивно он, впрочем, не стал. Но и на этом спасибо. Теперь я буду летать хотя бы не на восставшем мертвеце, а на… обычном мертвеце. Прекрасно.

— А ты выглядишь получше, — заметила я, застегивая ремни, — как будто алкоголь освежает, а не наши тренировки…

«Это наезд? У меня косяк в зубах, но не в поступках. Поэтому без претензий, пожалуйста. Я все выполняю, как надо».

— Да-да…

Как только я села в седло, Торвальд тут же взмыл вверх, отталкиваясь от земли мощными лапами. Ветер полоснул по лицу, сдувая лежащую на плече косу назад. Прижав плотнее ноги к кожаному седлу, я посмотрела на все еще рваные крылья. Надеюсь, что и они срастутся по мере пробуждения сил в Торвальде.

Мы взлетали все выше и выше, пока шум с полей окончательно не утих, оставив после себя лишь ветер, свистящий в ушах. Облака, едва тронутые розовинкой, таяли под напором мощных драконьих крыльев, опускающих тень на виднеющуюся внизу водную гладь. Когда корпуса и шпили башен оставались далеко позади, дышать будто становилось легче. Я чувствовала, как свободен и уверен здесь мой напарник, понимала, что ему, как и мне, по душе молчаливые полеты, лишенные одиночества. И чем прочнее укреплялось это чувство, тем величественнее ощущала себя в седле я сама. Никогда не задумывалась о том, как мы выглядим со стороны. Ведь наблюдателю снизу и в голову не придет, что на таком огромном и мрачном драконе сидит всадник, управляющий действиями столь ненавистного всеми существа. Да, Торвальд отнюдь не добр, скептичен и недоверчив к другим, но со мной он другой, верно? Быть может, потому, что ему отдали приказ, быть может, потому, что и он проникся идеей доверия между драконом и всадником… В любом случае, сейчас я не против полетов на нем. Наверное, даже рада? Впрочем, не стоит думать об этом так уверенно. Сейчас мне кажется, что Торвальд всегда будет стоять рядом, однако, слухи о черных драконах — не просто слухи. Иначе бы они не продержались столетия.

«Довольно странно ощущать эмоции другого, когда привык работать один…»

Я улыбнулась и согласно кивнула.

«Ну, не всегда же ты работал один, верно?»

«Если подумать… То обычно один. Черные драконы одиночки по натуре, им трудно найти контакт не то что с другими, но даже друг с другом».

«Странно, что ты осознаешь это и говоришь об этом так спокойно» — убрала я с лица пряди выбившихся из косы волос.

«У меня было много свободного времени, чтобы все осознать».

Сегодня Торвальд летел на удивление ровно. Никуда резко не сворачивал и лишь уходил вперед, изредка взмахивая огромными крыльями, словно нашей целью на сегодня было улететь из Академии далеко, туда, где и не живет никто. Он был очень спокоен, и мне показалось, что сейчас я могу спросить у него то, что хотела узнать долгое время.

«Торвальд… Ты говорил, что Родреш причастен к твоему попаданию в тюрьму. Возможно, я лезу туда, куда не надо, но…»

«Да из тебя любопытство так и прет, я же чувствую. Никакой толерантности к чужому прошлому».

Я нервно прокашлялась, почему-то оглядываясь назад, словно этим я могла избавиться от внезапно проснувшегося чувства вины.

«Черные драконы действительно питаются падалью. Отчасти это одна из причин, почему и мы начинаем со временем гнить. Но у нас не остается иного выбора, мы живем в условиях, где по-другому не выжить. Думаю, если бы людей оставили без еды друг с другом, и они бы начали есть своих же…»

Я не могла видеть выражения лица своего напарника, но я чувствовала, как в ощущение свободы закрадывается тяжесть воспоминаний. Правильно ли я сделала, если спросила об этом? Но я хочу знать. Быть может, я не смогу помочь. А, может, кое-что действительно в моих руках…

«В детстве я подворовывал и делал это довольно успешно. Затем контрабанда, занимался преимущественно запрещенными свитками, дрался почти каждый день… В то время и спать нельзя было спокойно. С Родрешом я встретился по воле судьбы. Он хотел выкупить все свитки, но за достойную награду требовал и другие, которые, как оказалось, хранились у некоторых Императоров. Зачем ему они понадобились, непонятно. Наверное, хотел… как это говорится, испортить репутацию своих конкурентов…»

«И ты смог выкрасть их?» — озадаченно спросила я, не понимая, как черный дракон, от которого аурой пасет за мили, смог обойти охрану Императоров.

«Да, выкрал» — был дан мне невозмутимый ответ. «Но Родрешу было необходимо обосновать, как он получил эти свитки, поэтому я был сдан с поличным».

«То есть, дядя Родреш просто использовал тебя?»

«Я не настолько глуп, уж прости. Перед тем, как взяться за дело, Родреш спросил у меня, хочу ли я иной жизни, и я дал положительный ответ. Но на тот момент моя репутация была хуже гнили, поэтому он не мог дать мне то, что я хочу».