Сказание о Манасе - [25]

Дикарь, кочевник, грубиян,

Не совершив святой нике,

Притронуться к моей руке!

Мне честь девичья дорога! —

Вскричала Санирабига.

Схватился эр-Манас за меч,

Готовый голову отсечь,

Но встал меж ними Алманбет,

Убийство совершить не дал.

Манас, униженный и злой,

В крови, с порезанной рукой,

Во гневе вышел из дворца

И дал приказ своим бойцам

За оскорбленье отомстить:

Разрушить город Бухару,

Дворец эмира разгромить,

Танцовщиц, Рабигу с сестрой

Насильно увести с собой!

И город весь со всех сторон

Был враз войсками окружен.

А там, за крепостной стеной,

Кровавый начался разбой,

Несущий гибель Бухаре.

К отцу на утренней заре

Вбежала Санирабига:

— Спасти чтоб свой народ родной,

Я буду жертвовать собой!

К кыргызам я сама пойду

И там судьбу свою найду!

А если будет груб со мной,

Покончу тут же я с собой!

— Во гневе страшен хан Манас,

Боюсь, не пощадит он нас.

Когда кочевник оскорблен,

Жесток и беспощаден он! —

Сказал отец и дочь свою

Решил к кыргызам не пускать.

— О нет, отец! Пусти меня!

К Манасу я пойду сама! —

Сказала Санирабига

И, в руки белый взяв платок,

Подняв его над головой,

Пошла на смерть и подвиг свой.

Увидев женщину вдали,

Одну, идущую с платком,

Кыргызы не могли понять,

Что делать: ждать

или стрелять?

И тут воскликнул Алманбет:

— Да это ж Санирабига!

Смотри, Манас, к тебе идет

Невеста гордая сама!

И в миг Манас слетел коня,

И к ней навстречу побежал,

И рану с кровью на руке

Он, как безумный, целовал!

Таджичка нежною рукой

Его за шею обняла,

А он прижал ее к груди

И, как ребенок, зарыдал.

И показалось ей тогда,

Что создан богатырь Манас

Из золота и серебра,

Из поднебесной высоты,

Из теплой доброты земли.

И светится он изнутри,

Как солнце утренней зари,

Сияет в полуночной мгле,

Как в небе ясная луна.

И к цели он своей идет,

Как океанская волна.

Рожденный облаком небес,

Манас был чудом из чудес.

И объяснить не хватит слов,

В тот миг, когда в твоей груди

Трепещет пламенем любовь!

Могучий, храбрый эр-Манас

Врагов жестоких побеждал,

Но от побед тех боевых

Такого счастья он не знал!

— Ну, встань, мой хан! Прости меня!

Отныне дерзости такой

Ты не увидишь никогда! —

Сказала Санирабига.

И здесь же в станах тут и там

Раздались крики, шум и гам.

Светились ярко небеса,

Гремели горы и леса.

Открыв ворота Бухары,

Навстречу с музыкой пошли.

Потом и свадьба началась!

Так поженились хан Манас

И брат молочный Алманбет:

Манас — на Санирабиге,

Алма — на младшей Арууке.

Прошли года. Прошли века.

Забылась Санирабига.

Осталось имя Каныкей,

Что значит — ханская никей.

И вот с тех пор до наших дней

Живет в народе Каныкей.

Таджичку древнюю кыргыз

Считает матерью своей.

Как символу любви, семьи,

Подруги, матери, жены

Мы поклониться ей должны!

Юную жену Манаса народ встретил восторженно. Первые две жены Караборк и Акылай были приветливы и тактичны. Санирабига очень скоро освоила язык, жизнь и быт кыргызов и вскоре стала заботливым другом и советчиком Манаса, признанной главой семейства, снискала почет и уважение всего кыргызского ханства.

Сказ о том, как родственник Манаса Козкаман хотел отравить его ядом

Э-эй!

Глава всех ханов Эсенхан

Задание сатрапам дал:

Пройти к Манасу и убить!

Тому, кто это совершит,

Он всенародно обещал

В награду ханство подарить.

Когда захватчик Алооке

Кыргызов с родины изгнал,

Потомок Орозду — Усен

Себе взял имя Козкаман,

Остался, притаился там.

О том, что Козкаман кыргыз,

Китаец ни один не знал.

И вот решили Козкаман

Со старшим сыном Кокчекоз

Пойти к Манасу в хан-сарай,

Войти в доверие к нему,

Там ядом хана отравить,

За преступление свое

Сполна награду получить.

И этот подлый Козкаман

Послал письмо свое в Талас,

В котором слезно описал,

Как он страдал своей семьей,

Служа захватчикам слугой,

Как унижался, голодал,

Как имя он свое скрывал

И как был рад, когда узнал,

Что всех Манас объединил

И ханство мощное создал.

Письмом растроганный, Манас

Позвал его с детьми в Талас,

С собою рядом поселил,

По щедрой доброте своей

Дал скот, кочевье, лошадей.

Воспрянул духом Козкаман,

И при народе, на виду

В слезах Всевышнего просил,

Чтобы Манаса он хранил.

Но почему-то Каныкей

Глубокой чуткостью своей

Не верила его словам.

И вот однажды Козкаман,

Когда все воины — чоро

Ушли гостить в соседний край,

Манаса пригласил на чай.

Сын Козкамана Кокчекоз

Хмельной арак налил в чойчек,

Речь перед гостем произнес:

— Тут братья все родные мы,

Но повелением судьбы

Бежали в разные края.

А вы — наш брат, батыр Манас,

Собрали заново всех нас,

От верной гибели спасли.

И эту водку я для вас

С Китая дальнего привез. —

И чашу с ядом Кокчекоз

С улыбкой хану преподнес.

Манас чойчек опустошил —

И в тот же миг лишился сил.

Предатель подлый Козкаман

И девять алчных сыновей

Решили тут же поскорей

Манасу голову отсечь,

В Китай к Эсену отвезти,

Чтоб ханство там приобрести.

И Козкаман, схватив кинжал,

Нетерпеливо ожидал,

Когда скончается Манас.

И чувствовал Манас-батыр,

Что покидает этот мир.

И думал он: «Где брат Бакай?

Где Каныкей? Где Ажибай?

А где два друга-близнеца —

Мой Алманбет и мой Чубак?

Где мой Серек, родной Сыргак?

Где соколы, что на лету —

Мой Ырчы-уул и Шууту?

А где мой дядюшка Кошой?

Ужели, не увидев их,

Уйду сейчас я в мир иной?»

Стонал в бессилии Манас,

Уже не открывая глаз.

Жигит Манаса Акаяр

(Коня он хана охранял)

Увидел на закате дня,