Сказание о годах Хогэн - [20]
После этого Дэнгё-дайси[204] открыл Северный пик в провинции Госю[205], добродетельными ветрами школы всеобщей гармонии[206] овеяло всё, что есть под небом[207], величавым блеском засверкали манифестации будд в семи святилищах[208]. Кобо-основатель[209] занял гору на юге провинции Ки[210], вода Закона трёх таинств йоги впадает в Четыре моря[211], открылись временные створки дверей у пресветлых богов с Четырёх мест[212].
С той поры непрерывно, от древности и доныне, преуспевает Закон Будды и процветает Путь богов — от семи больших храмов Южной столицы[213] до шести храмов победы Учения Северной столицы[214], от Кинай[215] вблизи и до Семи дорог[216] поодаль.
И уж тем более — во времена двух экс-императоров, Сиракава и Тоба. У людей было исключительно глубоким почитание небесных и земных богов, они были возвращены к Будде, поэтому из уездов шестидесяти с лишним провинций Японии половина была во власти богов, а многие поместья придвинулись к дому Будды.
Поэтому, словно под сенью деревьев, повсюду были обители, где в разных проявлениях пребывали умеряющие своё сияние[217]. Разве на востоке и на западе, на юге и на севере в любой и каждой стране нет земли, где люди с усердием следуют по пути Будды?! Он всё превзошёл в шестнадцати великих странах и всё превысил в 500 средних странах. Нашу же страну охраняют небесные и земные боги; им, должно быть, угодно как-то забросить три сокровища[218]. Это земля, где вместе собрались все четыре божества: слева Зелёный Дракон, справа Белый Тигр, спереди Красная Птица и сзади Чёрный Воитель[219], потому, после того, как в 13-м году эры Тэнряку [793 г.] правления императора Камму столицу перенесли из Нагаока[220] сюда, в крепость Мира и Спокойствия, Хэйандзе, а в царствование императора Сага[221] в 10-й день 9-й луны 1-го года эры Конин [11 октября 810 г.] было нарушено царствование прежнего императора, Хэйдзэй[222], однако столица разрушена не была.
После этого за время правления 25 монархов звёзды и иней сменяли друг друга больше 300 раз[223]. На востоке и на западе они изобиловали мятежами — эра Дзехэй мятежом Масакадо, эра Тэнке — мятежом Сумитомо[224].
В годы Тэнки [1053–1058] мятеж замыслили Садато и Мунэто[225]; одни захватили восемь провинций[226] и вели сражения восемь лет[227], другие забрали себе 54 уезда и владели ими двенадцать лет[228], но все эти беспорядки случались в глуши, в провинциях иных, в самой же столице было спокойно, никакая шайка нашей династии не изменяла. С юга великий бодхисаттва Хатиман[229] оставил свои следы на горе Отокояма, с севера оберегают замок феникса великие пресветлые боги Камо[230], на северо- востоке добавляется к ним 21 святилище Горного короля[231]. Поблизости от горы Оутияма явлен небесный бог Тэмман[232]. Кроме того, вдали и вблизи сплошными рядами выстроились святилища Мацуноо, Хирано, Инари, Гион, Сумиёси, Касуга, Хирота и Хиросэ[233]. Они днём и ночью располагаются по порядку и охраняют императорский дворец; не прозябают в них церемонии поклонения богам, и более всего светлеют вязы[234]. Хотя и говорят, что непокорный вассал замышляет дурное, но разве не помогут нам чудотворные боги?!»
Так с надеждой думал каждый.
ГЛАВА 13.
О том, как сосредотачивались правительственные войска и о поездке государя во дворец Сандзё
Государь появился в Южном павильоне императорского дворца Такамацу, и повсюду заговорили между собой придворные сановники. Последнее место занимал ставший на Путь Младший советник Синсэй[235]. Передвигались люди в белых одеяниях дзёэ[236] с короткими рукавами, опоясанные мечами в нелакированных деревянных ножнах, называемых «лисята».
Так вот, примеры того, что человек, ушедший от мира, бывает вхож в императорский дворец, очень редки испокон веков. То, что в древности, в августейшие времена императрицы Сётоку[237] священнослужитель по имени Югэ-но Докё[238], проводя моления перед милосердной Каннон, снискал благоволение государыни, отчего был пожалован в Первые министры и допущен служить при дворе, — дело особое. Современные ему церемонии поистине редкостны. Однако этот монах превзошёл разные учения и совмещал многие таланты. Ему была ведома старая истина о двойном государственном управлении, ведущем к раздорам, поэтому, когда этого человека не стало, управлять сделалось трудно.
Ёситомо в красной парчёвой куртке хитатарэ[239], с одним медным щитом и в малых наколенниках, был вооружён мечём. Подняв вверх эбоси[240], он преклонил колени в саду и почтительно внимал. Синсэй говорил ему:
— Ты оставил отца и братьев, прибыл к правительственным войскам. Это весьма и весьма достойно похвалы. Поэтому на этот раз ты станешь полководцем. Из-за того, что ты выражаешь верноподданничество и сыновний долг, тебе сейчас же должно будет разрешено право повседневного присутствия в помещениях императорского дворца. Об этом и извещаю тебя.
Ёситомо почтительно молвил:
