Сказание о Доме Вольфингов - [16]

Бестрепетное сердце».

«Верно, – произнесла женщина, – но дни бегут по пятам за другими днями, и их бесконечно много, и несут они с собой – старость».

«Но ты не стареешь, – возразил воин. – Правда ли, о, дщерь богов, что ты не была рождена, но жила прежде, чем боги воздвигли горы, прежде начала всех вещей?»

Она ответила ему так:

«Нет, нет! Рождение своё я помню,

Не на земных холмах оно вершилось

Богами, но и я познаю смерть.

Ты был во многих битвах, много видел —

И лук, дугой согнутый пред сражением,

И труса, чьё копьё* навеки

Сомкнёт уста могучего. Ты стать

Моим возлюбленным не побоялся. Я же

Боюсь могучей Девы

По имени Судьба. О, очень часто

Она меня пугает – мнится мне,

Что сильная рука уже готова

Безоблачное счастье раздавить».

Тиодольф рассмеялся в ответ:

«В какой стране она живёт? Далёкой, близкой?

Быть может, встречусь с ней в кипящей битве?

И если от меча она не сляжет,

То увернётся ль Дева от щита?»

Но его возлюбленная грустно произнесла:

«Судьба живёт везде. Ни днём, ни ночью

Не спит она. И короля народов

В опочивальню светом провожает,

И лезвию меча всегда укажет

Решённый путь, и кораблю дорогу

По хлёстким волнам. Горных троп она

Не избегает – опытный охотник

Ступает вслед за ней. На берегу реки

Крутой обрыв грозит обрушить вниз

Всех, кто осмелился стать на краю, —

И что же? Судьба уж там!

И косу косаря заточит, и на луг

Тотчас же поспешит, чтоб убаюкать

Беспечно пастуха, а овцы пусть

Бессчётно погибают. Мы давно

Наслышаны о ней, мы, что в сей мир пришли

Рождённые богами, мы не знаем,

Что в жизни человеку суждено,

Какой конец она ему готовит.

И потому прошу тебя – нет, не бояться,

Не за себя – меня побереги.

Ты счастлив ли со мной? Или желаешь

В расцвете дней своих, в расцвете славы,

Принять конец?»

Тиодольф ответил ей:

«Я долго думал и решил в раздумьях,

Что жизнь вторую ты мне даровала.

Когда, не зная страха, я сражался,

Мои раненья смерть мне предрекали,

Но тут явилась ты, твои объятья

Меня вернули к жизни, там, на поле,

Орешником поросшем. Я, очнувшись,

Мир не узнал – он был богаче, ярче

Тем пламенным рассветом, и росою

Умытый, мне казался чудно новым.

Ведь засыпая, думал я о смерти,

О мрачной, хмурой смерти – и проснулся

В твоих объятиях – к кипучей, пылкой жизни.

С тех пор ещё ни дня не утихала

Во мне живая радость – и прекрасней

Мне кажутся поля, луга и пашни,

И недоспелое зерно, и бражный

Зал Вольфингов, и ястребы на крыше,

И родичи, которым я свободу

Добыл в кровавой битве, и светильник,

Что светит над моею головой,

Когда у дев и опытных мужей

Моё играет имя на устах

Во время пира, и мои доспехи,

И древко красноватого копья,

Которое, заточенное остро,

Стоит у бока моего, у раны,

Что исцелила милая рука —

Твоя рука. С того рассвета в жизни

Моей неугасимая надежда

Пылает, как пылал я в битве,

Пред тем, как воинов, построенных рядами,

В атаку повести, и этим

Решить исход сраженья и победу

Блистательно добыть. И как же тихо,

Спокойно было время после – помню

Я голос дочери и детские забавы,

И руки на моей груди, кольчугой

Не скованной, – о, как прекрасна жизнь,

Что ты дала мне, что добыл я в битве!

И где ж её конец? С тобою вместе

Вот мы сидим, в божественную сущность

Облачены – и оба рады встрече,

И оба мы из Вольфингов».

Но женщина нахмурилась:

«О, мой могучий и счастливый воин,

Из рода Вольфингов ли ты? Нет зла

В любовных наших встречах, и не здесь

Твоя судьба тебя подстерегает.

Славны твои свершения, нигде

И никогда – под страхом смерти даже

Ты не пойдёшь на подлость. На устах

Людей молва о подвигах твоих,

Ты лучше божества, и твоя слава

Навеки сохранится. Но, как сон,

Земное имя. Из чужого рода

Пришёл ты, чтобы мы смогли с тобой

Быть вместе, и однажды ты умрёшь,

Поэтому послушай!»

Тревога отразилась на лице воина. Он спросил: «Что означают твои слова о том, что я не один из вождей Вольфингов?»

«Ты не из них, – сказала она, – но ты лучше, чем они. Посмотри на лицо нашей дочери, Солнца Крова. Она твоя и моя дочь. Похожа ли она на меня?»

Он засмеялся: «Верно. Она похожа на меня, правда, она прекрасней. Трудно принять, что я живу среди людей чужого рода, не зная этого. Почему ты не говорила мне об этом раньше?»

Солнце Леса произнесла: «Раньше тебе этого не нужно было знать, потому что счастье твоё было в расцвете, а теперь оно увядает. Ещё раз прошу тебя – послушай и выполни мою просьбу, пусть даже превозмогая себя».

Он ответил: «Хорошо, я сделаю всё, что смогу. Ты знаешь, что я люблю жизнь, но я не боюсь смерти».

Она заговорила, и снова её слова сложились в песню:

«Ты бился в сорока различных битвах

И лишь четыре раза пораженье

Терпел, и больше с каждым разом

Был дорог сердцу Солнца Леса, Той,

Что избирает Жертву. Но сейчас

С обозами вы собрались в дорогу

И выступите завтра. Против вас

Идёт неведанный, могучий враг,

Которому нет равных. Я боюсь,

Что слава Тиодольфа увядает, я вижу

Поле брани и тебя – убитым…»

Воин перебил её: «Нет позора в том, чтобы быть разбитым мощью сильнейшего. Если этот столь могучий народ отрубит ветвь от древа моей славы, оно только пышнее разрастётся».

Но она произнесла в ответ:

«Ты бился в сорока различных битвах,

И я стояла рядом, на знамёна,

Потрёпанные ветром, я смотрела

Да на осиновые копья, но сегодня