Скарабей - [8]

Целых два месяца, с того страшного дня, когда река вернулась в свое русло, а Гермия погибла, Мирани не слышала от Бога ни единого слова. Только молчание, да эхо, да темнота. Но сегодня всё изменилось. Уж не придумала ли она сама эти слова, не услышала ли то, что желала услышать? Ибо Сетису неоткуда было узнать, сумела ли она спасти его отца и сестру от рабства. Может быть, он совсем отчаялся. Может быть, награда, предложенная Аргелином, оказалась слишком велика.

А что, если он убил Алексоса?..

Она застыла на месте, покачала головой. Нет, не может быть.

Не хочется в это верить.

У двери в палату слепков, сделанных Креоном, она вытерла лицо и постучалась условленным стуком. В первый миг никто не ответил, потом она услышала его шаркающие шаги, потом — легкий топоток Телии.

— Это я, Мирани, — прошептала она.

Дверь открылась. Бесцветные глаза альбиноса прищурились, он прикрыл лицо рукой от света лампы.

— Мирани! — Позади него приплясывала от восторга Телия. — Знаешь что, знаешь что…

— Где Ретия? — в голосе Креона слышалась тревога.

— Не знаю. — Она вошла в зал.

И увидела Орфета. Он сидел, задрав ноги, и жадно пил воду. Мирани ахнула от изумления, и он разразился громким одышливым смехом. А у нее из-за спины послышался звонкий обиженный голос:

— Я же говорил, Мирани, мы вернемся. Не понимаю, чего ты так расстраивалась.

Она оглянулась.

И увидела Алексоса. Он лежал на животе, болтая ногами в воздухе. Перед ним высилась груда игрушечных кирпичиков Телии.

А в глубине, на кушетке из ложного красного дерева сидел Шакал, искоса поглядывая на нее продолговатыми глазами.

Он проникает в логово раненого зверя

В сопровождении двоих солдат Сетис прошествовал в гавань. Он не понял, провожают они его или ведут под конвоем, но старался держать голову выше и шагал уверенно. Видимость прежде всего, как говорил Шакал. Иди и не оглядывайся.

Но, увидев Мирани, он чуть не растерял весь свой кураж. Жаркой волной нахлынул отчаянный порыв — схватить ее за руку, бежать, увести от гибели через закрывающиеся ворота. На спине выступил пот.

Как же он испугался!

В то утро, лежа под тамариндом и глядя на стены Порта, он был уверен и спокоен. План, разработанный на долгом обратном пути, казался вполне ему по силам: он умеет складно врать, хвастаться на голубом глазу. Он яркими красками расписывал свои способности перед Орфетом и Шакалом и в конце концов сам поверил в них. А теперь, в отсутствие восторженных слушателей, он понял, что перехитрил сам себя. Он остался один. И даже если план удастся, если Аргелин ему поверит, трудно предсказать, что произойдет дальше.

На улицах темнело. Женщины звали детей и спешили домой. В воздухе лиловел дым от кухонных очагов. Он вдохнул его — над городом витал знакомый с детства запах лимона и гниющих овощей, стирки, рыбы и корицы.

В горшках цвели мелкие кустики герани. Он задел один из них рукавом, и цветок обдал его волной аромата; потом волшебство развеялось, они пошли дальше, углубились в лабиринт лестниц и извилистых переулков, в темноту сгрудившихся домов.

В прогалине между крышами показалось море.

От его темной, роскошной красоты у Сетиса перехватило дыхание. Повеяло соленым ветерком, крикнула одинокая чайка, и на глаза навернулись неожиданные слезы. В жарких странствиях по пустыне он не раз грезил о море, видел, будто наяву, его синие волны, неумолчный прибой, рыб и дельфинов. А теперь он спускался по улице, ведущей в гавань, и навстречу поднимался едкий запах водорослей, ноги поскальзывались на мокрой чешуе, он чуть не наткнулся на рыбачью сеть, развешанную для просушки.

Стражник искоса поглядел на него. Сетис тотчас же подобрался.

Штаб-квартира Аргелина была не такой, как раньше. Во-первых, он соорудил вокруг нее новую оборонительную систему: наспех выстроенные каменные бастионы, тяжелые ворота, три катапульты и еще одно громадное устройство для метания камней, сооруженное на помосте и нацеленное в море. Вход в гавань был перегорожен исполинской цепью, и рыбацкие лодки терялись в тени недостроенных корпусов семи — нет, восьми гигантских трирем. Даже сейчас, при свете факелов, на палубах кипела работа, доносился перестук молотков. На якорях стояла целая шеренга причудливых кораблей с драконами на носах.

И повсюду, куда ни глянь — наемники.

Рослые чужеземцы из холодных стран, расположенных далеко за пределами Империи. Глаза у них были голубые, волосы светлые, как солома. Сетис как зачарованный разглядывал их мечи, диковинные штаны, витые пряжки в виде змей. Переговаривались они странными отрывистыми словами. Ему хотелось бы увидеть текст, написанный на этом языке. Чтобы отогнать страх, он попытался представить себе иероглифы и скорописные знаки этого письма.

Пробиться к Аргелину удалось только через полчаса жарких споров. Один раз он пустил в ход угрозы, пару раз дал взятку — на это ушло несколько монет, выданных Шакалом. Многое осталось без изменения. Его дважды обыскали, потом отвели в небольшую каморку и заперли там вместе с безумной женщиной и стариком, который только сжимал голову руками, стонал и ничего не говорил.

Сетис не стал садиться. Он расхаживал по камере, продумывая свою речь. С каждой минутой замысел менялся, и когда за ним прибежал запыхавшийся стражник и спешно повел его на прием, он окончательно запутался в своих планах и понял: ему это дело не по силам.