Скандал - [9]
То, что затем произошло, было так неожиданно и ошеломляюще, что Ингрид потом едва-едва смогла восстановить эту сцену. Клаус крикнул. Сразу же вслед за этим представительная пожилая женщина открыла дверь. У нее было совершенно убитое лицо, веки покраснели от слез, и она, казалось, была совсем подавлена.
— Герр Клаус, герр Клаус, — жалобно восклицала она.
— Что вы, Тереза! Что случилось? В таком состоянии я вас никогда не видел…
— Ах, герр Клаус! — Тереза уставилась на Ингрид, стоящую в стороне. — Кто это?
— Я… — начала Ингрид, но Клаус перебил ее.
— Что с вами? Что произошло? Кто в доме? Почему никто не встретил фроляйн Буш на вокзале? Это — фроляйн Ингрид Буш, секретарь Леонгарда. А это — Тереза, добрый дух нашего дома, хотя я не всегда уверен…
— Боже мой! Секретарша! — воскликнула Тереза. — Еще и это! Да… Я совсем забыла. Но кто же мог подумать?
Из-за спины Терезы возник мужчина, который выглядел так, словно он две недели не спал. Его бледное и морщинистое лицо с круглыми щечками напоминало мордочку хомяка. Коротко подстриженные волосы стояли дыбом. Он отодвинул экономку в сторону.
— Герр Клаус Майнинген? — обратился он к Клаусу. — Имею честь представиться: Бюзольд, доктор Бюзольд. Хорошо, что вы приехали.
Тереза наблюдала происходящее широко раскрытыми глазами. Казалось, до Ингрид никому не было никакого дела.
Клаус вопросительно смотрел на них.
— Можете вы мне, в конце концов, объяснить…
— Сейчас, — сказал доктор Бюзольд и отступил назад. — Войдите.
Он вскользь поклонился Ингрид, которую Клаус пропустил вперед, с любопытством оглядел ее и что-то пробормотал.
— Я попросил бы вас пройти со мною в кабинет, — сказал он, обратившись к Клаусу. — Нам удобнее побеседовать с глазу на глаз.
— А что делать с секретаршей? — спросила Тереза.
— Я думаю, для фроляйн Буш найдется комната в доме. Проводите ее наверх, словно ничего не случилось.
«Словно ничего не случилось? Значит, что-то все-таки случилось? — подумала Ингрид. — И Клаус Майнинген, по-видимому, о чем-то догадывается».
— Да. И возьмите чемодан, — добавил он.
Бросалось в глаза, что брат сенат-президента относится к Терезе не очень-то почтительно и даже несколько фамильярно. Но та не возражала.
Клаус подошел к Ингрид и положил ей руку на плечо.
— Я вскоре о вас позабочусь.
— Что случилось? — спросила Ингрид, не повышая голоса.
— Я не знаю. — Клаус сделал предупреждающий жест. — Не беспокойтесь.
Он попытался улыбнуться и в сопровождении доктора Бюзольда проследовал в кабинет.
Ингрид обернулась к экономке:
— Значит, вы — Тереза, — сказала она дружелюбно.
— Фроляйн Пихлер, — горделиво поправила та и кряхтя подняла чемодан.
— Позвольте мне. Я сама донесу чемодан.
Тереза покачала головой.
— Поднимайтесь наверх, — предложила она и зашуршала мягкими туфлями следом за девушкой.
— Когда, по-вашему мнению, я смогу представиться герру сенат-президенту? — робко спросила Ингрид.
Тереза обернулась, достигнув уже третьей или четвертой ступеньки. Ее подбородок дрожал. Она пыталась что-то сказать, но ей это удалось не сразу.
— Вообще никогда. Герр сенат-президент был сегодня убит.
6
Клаусу удалось все же сохранить самообладание, когда он сидел с доктором Бюзольдом в рабочем кабинете брата. Врач не затруднял себя долгими приготовлениями, а сразу же перешел к делу.
— Доктор Майнинген, — сказал он резко, — умер вследствие отравления цианистым калием.
Клаус опустил голову — его лица не было видно. Несколько секунд оба молчали. Затем Клаус снова поднял голову. Он был бледен, но выдержан и спокоен.
Доктор Бюзольд, казалось, наоборот — совсем упал духом.
— Вам, наверное, известно: я был его другом, возможно, единственным, — сказал он и подкрепил свои слова соответствующим жестом. — Мы с ним здесь, в этом кабинете, по вечерам часто играли в шахматы. Он почти всегда выигрывал, сделав какой-нибудь совершенно неожиданный эффектный ход, замысел которого отличался простотой и изяществом. Вчера, например… а сегодня… — Врач тряхнул головой, снял очки и вытер глаза тыльной стороной ладони. — Я все еще не могу прийти в себя. Я его видел, я его обследовал. Когда я вошел, экзитус уже стал фактом. Ничего нельзя было сделать…
Он взглянул на Клауса. Клаусу было неприятно видеть это лицо без очков, придававших ему благообразие — видимо, таковым является особое свойство дистанционных стекол — и он был рад, когда доктор снова надел очки.
— Так внезапно, понимаете? Он давно это знал. Я всегда думал: ему все было известно. И однажды…
— Я не могу понять, о чем вы? Что было ему известно? — спросил Клаус раздраженно.
— Его болезнь. Да, вы об этом не догадывались: рак…
— Что? — Клаус беспомощно глядел на врача. — Леонгард… Боже мой! — Как ни странно, но одновременно с удивлением пришло какое-то облегчение. — Он мне никогда об этом не говорил. Он вообще никогда мне о себе ничего не рассказывал. Мы были словно чужие… Но чтобы у него было такое… Это было болезненно?
Доктор Бюзольд кивнул.
— Это началось у него несколько лет назад. Конечно, он знал. Он консультировался у многих специалистов. Профессор Клюге, профессор фон Винтерштейн — все ему об этом говорили, Но когда прошел первый шок, он ничего не изменил в своей жизни. «Я должен до конца использовать отпущенное мне время», — говорил он мне. Поэтому для меня было совершенно неожиданным, что он…
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.