Скандал - [25]

— Я не в состоянии дословно передать то, что она сказала, — смешалась Тереза, — во всяком случае, она проговорилась.

— Но я должен доложить начальству только то, что она действительно сказала, — ворчал Бирнбаум.

— Самое главное, ты должен доложить, что я тебе сообщила. И на этом я не остановлюсь. Видел ты этот золотой карандашик, Бирнбаум?

Вахмистр оглядел изящный и, видимо, дорогой карандаш.

— Что ты хочешь с этим делать, Тереза?

— Я не знаю, кому этот карандаш принадлежит. У герра сенат-президента, я знаю точно, такого не было. Могу поклясться. Я нашла его вчера в его комнате, когда пришла от зубного врача. Еще прежде, чем вызвала доктора Бюзольда. Я этот карандашик спрятала, он лежал в кармане платья, которое я до сегодняшнего дня не надевала. А? Что ты теперь скажешь?

Вахмистр Бирнбаум почесал в затылке.

— Я скажу немного, Тереза. Карандашик. Ну и что? На нем, наверное, только твои отпечатки пальцев и есть — ничьи больше. Чей он? Этого самого Червонски или как его…

Тереза затопала ногами:

— И все же, говорю тебе, — это важная улика.

— Хорошо, хорошо! — согласился вахмистр. — При первом же удобном случае я передам все комиссару Хаузеру.

Он открыл ящик письменного стола и осторожно положил туда карандашик.

10

Когда послышался звонок, Ингрид неохотно поплелась к двери. Она подумала, что пришел почтальон, контролер газовой сети, сосед или посыльный, и уже готовилась преградить дорогу в комнату, если бы кто-нибудь из них захотел туда прорваться. Но это был Клаус Майнинген.

Он был одет, как и прежде, в кожаную куртку и свитер с широким воротом, в значительной степени утративший свой первоначальный белый цвет. Похоже, он не переодевался со вчерашнего дня, и это ей не понравилось. Он по-прежнему был небрит, выглядел как сезонник-строитель, но все это было неважно. Главное, перед Ингрид стоял Клаус Майнинген, и в первый момент она хотела броситься ему на шею.

Но уже в следующее мгновение она отпрянула, да и он не приближался к ней, видимо чувствуя себя не в своей тарелке. Сейчас оба вели себя сдержанно, помня о скорбных событиях, происшедших в Моосрайне.

— Привет, — просто сказала Ингрид.

— Вы смотрите на меня так, словно в следующую минуту захлопните дверь перед самым моим носом, — заметил Клаус. — Что с вами? Я вам причинил какую-то неприятность?

Ингрид покачала головой. Она и в самом деле не хотела пускать Клауса дальше передней: увидев комнату, он, наверное, составит не совсем лестное мнение о ее обитательнице. Но все ее опасения тут же улетучились… А, что бы он о ней ни подумал, она проводит его в свою камору.

— Входите. И приготовьтесь увидеть кое-что непривлекательное.

Она провела его в свое убогое жилище, которое до сегодняшнего дня казалось ей вполне приличным.

Клаус вошел, немного испуганно огляделся, затем недоуменно пожал плечами.

— Чего вам еще не хватает? — спросил он. — Над вами не каплет, даже цветы на подоконнике есть. В Боливии я жил в бараке из ржавого гофрированного железа. Барак продувался насквозь, а ветер с берега там дует постоянно. Да еще каждую ночь, ложась спать, я со страхом глядел вверх — крыша могла в любую минуту свалиться на голову… А вот этот стенной шкаф — образчик молодежного стиля — просто приводит меня в умиление: красиво и удобно!

Клаус дотронулся до небольшого шкафа с резными дверцами. Ингрид до сих пор видела в нем только еще одно хранилище — и ничего больше. Ну, а теперь… Может, этот шкаф и в самом деле ничего?.. Она немного смутилась.

— Во всяком случае, вы легко переносите всякого рода неудобства и трудности.

Он рассмеялся и протянул ей руку:

— Мне кажется, нам нужно прежде всего поздороваться. Ну а потом договоримся обо всем прочем.

При всем желании Ингрид не могла понять, куда он клонит. Но, видимо, что-то должно было произойти. Не стоять же им так вечно.

— Для начала — сядем.

— Спасибо. Сядем.

Ингрид убрала с дивана книги и бумаги и села.

Для Клауса даже нашелся свободный стул.

— Вы выглядите так, словно только что из этой своей Боливии, — заметила Ингрид.

Клаус тряхнул головой и улыбнулся:

— Я еще не был дома. Прочесывал местность на машине.

— Все это время?

— В конце концов попал в «Космо-Тель». Это люди, которые мне… А разве я вам о них не рассказывал?

Ингрид покачала головой.

— Ну, и?.. — спросила она небрежно, всем своим видом показывая, что эти люди ей неинтересны.

Клаус пожал плечами:

— Ничего. Паршиво. Прием был отнюдь не восторженный. К тому же куча упреков, выговор.

— Ну, о последнем вы уже успели забыть, насколько я вас знаю. Или не так?

— Нет. Старался забыть. Но нервы… Как-как вы сказали? Насколько вы меня знаете?

— Мы уклонились от темы, — сказала Ингрид.

— Напротив. Я должен, Ингрид…

— Ах, оставьте, пожалуйста, ничего вы мне не должны, так же как и я ничего не должна вам…

— Однако…

— Нет-нет, Клаус! Вы что-то там себе вообразили, но все совсем не так.

Было немного странно, что он сидит напротив нее и слушает то, что она говорит. Впрочем она знала, что ей не удастся его переубедить… А ведь он не всегда такой — небритый, неухоженный. Клаус Майнинген, исходивший и изъездивший весь мир викинг…

— Беда в том, что вы чересчур рассудительны. Просто беда. Я бы на вашем месте не стал все подчинять доводам рассудка. Жаль. Очень жаль.