Скальпель Оккама - [11]

Ухватившись за ткань тела слева от крестообразного пересечения надрезов, он оттянул ее кверху и влево. Подкожные слои отделялись легко, вместе с жировым слоем. Они были не розовые, а беловато-зеленоватые. Теперь обнажились полосчатые мускулы на ребрах.

— Если бы вы прощупали его грудь, — сказал Карл, показывая пальцем на нетронутую правую сторону, — вы бы почувствовали совершенно нормальные ребра, как у человека. А теперь поглядите сюда.

Несколькими умелыми взмахами он отделил мускульные волокна от кости и поскоблил ребро — оно обнажилось, но Карл продолжал скоблить в промежутке между этим и следующим ребром, и сразу стало ясно: ребра соединены между собой тонкой пластиной кости или хитина.

— Похоже на китовый ус, — сказал Карл. — Смотрите.

Он вырезал кусок и согнул его.

— Боже мой!

— А теперь посмотрите на это.

Карл взял хирургические ножницы и рассек грудину сверху вниз, затем сделал поперечный разрез по нижнему краю ребер. Поддев пальцы под этот разрез, он приоткрыл одну сторону грудной клетки, словно дверку. Обнажилась легочная ткань. Она была не розовая, не черно-коричневая, какая бывает у курильщиков, а желтая, цвета чистой серы.

— Метаболизм у него фантастический, — сказал Карл. — Точнее, был фантастический. Он нуждался в кислороде, как и мы, но мог потреблять его только химически связанным в виде окиси углерода, окислов серы, а больше всего — углекислого газа. Свободный кислород старик переносил с трудом. Пока он был молод, у него хватало сил проводить целые часы в воздушной среде, но с годами он все больше и больше времени вынужден был оставаться в привычной для него среде, в общем похожей на смог. Так что его затворничество и редкое появление на людях вовсе не такой уж каприз, как считала публика.

— Но что он такое? Откуда?.. — спросил Уилер, растерянно показав рукой на труп.

— Я знаю об этом не больше вас. Прилетел каким-то образом откуда-то… Короче, пришел, увидел и… А теперь глядите.

Карл раскрыл вторую половину грудной клетки и отломал грудину: легочная ткань не была разделена на две части, на два легких, а занимала всю внутренность грудной клетки.

— У него одно сплошное легкое, хотя оно и делится на две доли.

— Верю вам на слово, — сказал Уилер внезапно охрипшим голосом. — Но что же это такое, черт возьми?

— Двуногое существо, лишенное перьев, как некогда назвал человека Платон. Я не знаю, что он такое. Знаю только, он существует, и решил, что вы тоже должны знать.

— Но вы уже знакомы с его анатомией, совершенно очевидно, вы все это видели раньше.

— Правильно — Эпстайн.

— Эпстайн?

— Именно. Старику нужен же был какой-то посредник, который проводил бы по многу часов и с ним и с нами. Эпстайн был, можно сказать, его правой рукой. Ему приходилось дольше старика дышать нашей атмосферой, но в конце концов наступила расплата. Он и умер от этого.

— Но почему же вы раньше ничего не сказали?

— Ну, прежде всего потому, что мне дорога моя шкура. Я мог бы сказать — репутация, но «шкура» будет точнее. Я подписал контракт на работу в качестве личного врача. Ему действительно нужен был обычный земной врач — это тоже своего рода маскировка. Но лечил я его в основном по телефону и, как я теперь понимаю, больше для отвода глаз. Мне звонили от него и сообщали симптомы, я осторожно предлагал диагноз и назначал лечение. Вскоре мне снова звонили и сообщали, что больному стало лучше, и на этом все кончалось. Да что там, мне даже приносили на анализ кровь, мочу и тому подобное, и я их исследовал. Конечно, мне и в голову не приходило, что они не имели никакого отношения к старику, равно как и тот труп, об осмотре которого медицинский эксперт только что подписал протокол.

— Какой еще труп?

Карл пожал плечами:

— Ему все было доступно и дозволено.

— Значит, медицинский эксперт осматривал не его? — Уилер показал рукой на гроб.

— Конечно, нет. У печи есть, как видите, задние дверцы. Фокус здесь простой. Этот гроб был в печи. А двойник — бог его знает, откуда он появился, только я тут ни при чем, клянусь вам, — лежал с той стороны в гробу в ожидании медицинского эксперта. Когда мы там нажали кнопку, ток в печи выключился, гроб с двойником вкатился в печь, а этот был вытолкнут из печи да еще полит водой. Я имел личные, строго секретные инструкции, они касались как Эпстайна, так и самого босса. Мне было предписано после осмотра тела экспертом и кремации двойника вернуться сюда одному через час, убедившись, что никто за мной не следит, и нажать вторую кнопку с задней стороны печи, чтобы отправить второй гроб на кремацию. Мне было запрещено задавать вопросы, предпринимать какие-либо исследования и тем более кому-либо сообщать об этом, что, впрочем, типично для многих его распоряжений и также не поддавалось объяснению. — Он неожиданно рассмеялся. — Вы знаете, почему старик и Эпстайн тоже никогда никому не подавали руки? Вы, наверное, этого не замечали?

— Нет, но я полагал, что он просто боится заразы.

— Нормальная температура его тела была сорок семь градусов.

Уилер потрогал одну свою руку другой и ничего не сказал.

Когда Карл почувствовал, что молчание уже достаточно сгустилось, он весело спросил: