Сияние луны - [43]

– Никогда раньше не бывал в Ширакаве, – признался Хироши. – Для меня это самый дальний путь из Маруямы.

– Значит, теперь моя очередь давать наставления, – сказала Каэдэ и принялась показывать местность. – Позже я отведу тебя к истоку реки и к великим пещерам, только тебе придется подождать снаружи.

– Почему? – огорчился он.

– Это священное место для женщин. Ни одному мужчине не дозволяется ступать туда.

Каэдэ не терпелось вернуться домой, и она не останавливалась по пути, хотя все подмечала: состояние земель, зрелость урожая, упитанность быков и детей. По сравнению с предыдущим годом, когда она приехала сюда с Шизукой, дела пошли в гору, однако сохранилось достаточно следов бедности и запустения.

«Я бросила их, – подумала Каэдэ с чувством вины. – Давно надо было приехать». В памяти возникло неотложное бегство в Тераяму по весне – тогда она была словно околдованная.

Амано послал двух человек вперед. У ворот ждал главный вассал домена Шойи Киеси. Он поприветствовал госпожу с удивлением и некой прохладой. Женщины дома выстроились в саду, но среди них не было ни сестер, ни Аямэ.

Раку заржал, повернув голову к конюшням и лугам, где бегал зимой. Амано помог Каэдэ спешиться.

Хироши соскользнул со спины чалого, который попытался лягнуть ближайшую лошадь.

– Где мои сестры? – спросила Каэдэ, не поздоровавшись с остальными.

Все молчали. С камфарного дерева за воротами кричал сорокопут.

– Госпожа Ширакава… – начал Шойи. Она метнулась к нему:

– Где они?

– Гонцы сказали нам… Вы сами распорядились отправить их к господину Фудзиваре.

– Я не давала никаких распоряжений! Как долго они там?

– Около двух месяцев. – Вассал взглянул на всадников и слуг. – Нам следует поговорить наедине.

– Да, и немедленно, – согласилась Каэдэ. Подбежала женщина с чашей воды.

– Добро пожаловать домой, госпожа Ширакава.

Каэдэ омыла ноги и ступила на веранду. Ее охватило беспокойство. В доме стояла гнетущая тишина.

Перевалило за полдень. Каэдэ велела накормить людей, напоить лошадей и на всякий случай держать их наготове. Затем отвела Хироши в спальню и велела присмотреть за записями, пока поговорит с Шойи. Она была не голодна, но мальчика следовало накормить. В старой комнате отца Каэдэ дожидалась Шойи.

Казалось, комнату покинули всего пару минут назад. На столике для письма лежала кисть. Должно быть, Хана продолжала заниматься даже после отъезда сестры. Девушка подняла кисть и мрачно рассматривала ее, когда в дверь постучал Шойи.

Он вошел и опустился на колени с извинениями:

– Мы были уверены, что выполняем вашу волю. Господин Фудзивара сам приехал и говорил с Аи.

Каэдэ почудилось, будто в его голосе прозвучала нотка фальши.

– Почему он пригласил их? Что ему от них понадобилось? – вопрошала она дрожащим голосом.

– Вы сами часто там бывали, – ответил Шойи.

– С тех пор все изменилось! – воскликнула она. – Мы с господином Отори поженились в Тераяме. Мы заняли Маруяму. Вы наверняка об этом слышали.

– Мы не поверили, – ответил он, – поскольку все считали, что вы помолвлены с господином Фудзиварой и выйдете замуж только за него.

– Не было никакой помолвки! – в ярости возразила Каэдэ. – Как ты смеешь сомневаться в моем браке!

Лицо Шойи так напряглось, что Каэдэ поняла: он не меньше зол, чем она сама.

– А что нам оставалось думать? – Он подался вперед. – До нас дошли слухи о замужестве без помолвки и благословения, без присутствия членов семьи. Хорошо, что ваш отец мертв. Вы навлекли на него позор и тем самым загнали в могилу. Хотя бы нынешнего бесстыдства он не видит…

Шойи внезапно замолк. Они смотрели друг на друга в ужасе от такой вспышки гнева.

«Шойи заслуживает смерти, – с горечью думала Каэдэ. – Такие слова не могут остаться безнаказанными. Но он мне нужен. Кто еще будет управлять имением в мое отсутствие?» А вдруг он попытается забрать у нее домен? Вдруг причиной всему алчность? Интересно, предали ли ее люди, которых она с Кондо собирала всю зиму. Жаль, что его нет рядом, хотя человеку из Племени доверять еще сложнее, чем вассалу отца. Никто ей не поможет.

Стараясь не показывать опасений, Каэдэ в упор смотрела на Шойи, пока тот не опустил глаз.

Он взял себя в руки, утер слюну со рта.

– Простите. Я знаю вас с рождения и обязан повиноваться вам во всем.

– Я прощу тебя на этот раз, – сказала она. – Хотя ты сам позоришь моего отца, проявляя неуважение к его наследнице. Еще раз посмеешь разговаривать со мной подобным образом, я прикажу тебе совершить харакири.

– Вы всего лишь женщина, – пробормотал он в надежде смягчить Каэдэ, но лишь вогнал ее в пущую ярость. – Вас некому наставлять.

– У меня есть муж! – резко произнесла она. – Ни ты, ни господин Фудзивара не в силах что-либо изменить. Отправляйся к нему и передай, что мои сестры должны тотчас же возвратиться. Они поедут со мной в Маруяму.

Шойи отбыл немедля. Каэдэ не находила себе места. Она позвала Хироши и показала ему дом и сад. По краю рисовых полей сидели ибисы в летнем оперении, по-прежнему ругался сорокопут. Затем Каэдэ велела Хироши принести коробки с записями. Одну из них взяла сама, другую поручила мальчику, и они отправились вверх по течению вдоль реки Ширакавы, к самому ее истоку под горой. Каэдэ не станет прятать их в доме, Шойи нельзя доверять. Юная госпожа решила отдать записи богине.