— Я проголодался, — живо откликнулся мальчик. — Мы сегодня установим елку?
— Решим с мамой. По мне, так хоть сегодня.
Эмили выставила крестовину на порожке. Слэйд загнал Марка в дом, прежде чем закрепил ствол в крестовине.
Открыв дверь в кухню, он крикнул:
— Готовы?
Эмили доставала из духовки жаркое и улыбнулась ему.
— Мы готовы. Вноси.
Обхватив ель руками, он внес ее в гостиную. Аманда спала в колыбельке у кресла. Елка заняла полкомнаты, не меньше.
— Кажется, Марку захотелось в этом году елку побольше, — заметила Эмили с улыбкой.
— И самую красивую.
Отступив, она осмотрела елку сверху донизу и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как ее взгляд упал на ногу Слэйда.
— О, Господи, чем это вы занимались?
Слэйд глянул вниз и увидел несколько дыр на джинсах и пятна крови.
— Всего лишь немного поцарапался. Не поладил с колючей проволокой.
— Предоставь-ка лучше это мне. Тебе давно делали укол от столбняка?
— Прошлым летом.
— Значит, можно не опасаться. Ступай в ванную, я обработаю ранки.
— Эмили, ну, в самом деле…
— Лучше сделать это, чтобы не получить заражения, — предупредил Марк, явно повторяя слова матери.
— Мне бы не хотелось задерживать ужин, — проворчал Слэйд.
— Ужин подождет. Марк, поднимись и помой руки, а я займусь Слэйдом.
При других обстоятельствах Слэйд возликовал бы в душе, но только не теперь. В ванной было тесно.
— Придется снять джинсы, — сказала, наконец, Эмили.
Слэйд замялся.
— Эмили…
Ее щеки залил румянец, она открыла аптечку и достала флакончик с перекисью.
— И глазом моргнуть не успеешь, как все будет позади. Ты должен подавать пример Марку.
Он сомневался, что сможет подать достойный пример, оказавшись без штанов.
— Я сам, — пробормотал он.
— Ты не достанешь. Лучше я это сделаю.
Может, и лучше, только не для его возбужденных нервов. Когда его руки потянулись к пряжке на ремне, щеки у Эмили заалели ещё ярче. Слэйд решил, что надо поскорее кончать с этим. Он вытащил одну ногу из штанины и, изогнувшись, посмотрел на ранки, которые снова стали кровить.
— Ах, Слэйд, должно быть, было больно?
— Нет, даже не заметил.
Эмили покачала головой, намочила мягкую чистую ткань и намылила мылом.
— Это антибактериальное мыло. Промою ранки, а потом обработаю перекисью.
— Приятная перспектива, — пробормотал он. — Давай закончим с этим поскорее.
Он чувствовал каждое прикосновение ее пальчиков. В воображении живо рисовалось, как они касаются других мест… когда они в постели… Она склонила голову, и он увидел светлые пряди в ее волосах. Он знал, какие они мягкие и шелковистые на ощупь, и понимал, что стоит только прикоснуться к ним — и уже не удержаться.
Промыв и обработав перекисью ранки, Эмили нанесла мазь, и Слэйду захотелось застонать не от саднящих царапин, а от сладостной пытки прикосновения ее пальчиков к бедру. Ему никак нельзя становиться к ней лицом. Никак нельзя, чтобы она увидела…
Эмили весьма проворно перевязала ногу бинтом. Стоять к ней спиной было уже невозможно, и Слэйду пришлось повернуться. Он попытался прикрыться джинсами.
Но, не дав ему сунуть ногу в штанину, она сказала:
— Почему бы не снять их вовсе? Я постираю и починю, если получится.
— В этом нет необходимости.
— Появится, когда понадобятся чистые джинсы.
Ее взгляд пробежал по его ноге и случайно задержался чуть ниже пряжки ремня. С зардевшимися щеками она поспешно отвернулась, сложила бинты и лейкопластырь в аптечку.
Слэйд торопливо натянул штанину, застегнулся, подошел к ней и положил руки ей на плечи.
— Не надо смущаться, Эмили. Думаю, ты и так знаешь, что я испытываю к тебе.
Она встретилась с ним взглядом в зеркале.
— Мне и вправду неловко. Мне надо было понять…
Повернув ее лицом к себе, он осторожно отвел прядь волос с ее лица.
— Как бы я ни реагировал на тебя, ты же знаешь, что тебе нечего бояться.
— Я и не боюсь, просто я осторожна. И не без причины: ты уедешь, а у меня все останется по-прежнему — двое детей и ранчо. Целоваться, конечно, приятно, только нельзя забывать о том, что действительно важно.
Слэйд не отнес бы ощущение, возникавшее от их поцелуев, к числу просто приятных, но она была права — это придет и уйдет. И все же, если бы не брат, он мог бы задержаться…
Услышав торопливые шаги по коридору, Слэйд отодвинулся.
В дверь влетел Марк.
— Я помылся, а Аманда плачет. Мы будем ужинать?
Эмили быстро вышла из ванной.
— Займи сестренку, а я подам ужин. Пока я покормлю ее, вы со Слэйдом поужинаете.
— Ладно. У Слэйда с ногой все будет о'кей?
Она посмотрела туда, где сквозь порванные джинсы проглядывала белая повязка, но Слэйд опередил ее:
— Все будет прекрасно, Марк.
Как бы он хотел сказать то же самое о своем неминуемом отъезде, о своих чувствах к Эмили и ее детям… Но он всегда был перекати-полем и не видел причины менять свое отношение к жизни.
