Ситцевый бал - [41]
Появляется Л и д а, очень женственная, даже несколько инфантильная и хрупкая, и Т у ш е ч к и н — полнеющий и лысеющий молодой человек.
Т у ш е ч к и н (закуривая). Вы меня совсем не понимаете!
Л и д а (ест бутерброд). Прекрасно понимаю! И прошу наконец понять меня: перерыв я люблю проводить в одиночестве. (Раскрывает книжку.)
Т у ш е ч к и н (с достоинством). Но я ведь не в кино приглашаю вас! И не в пивную! И вообще не заигрываю. Я приглашаю вас на стадион. Можно сказать, в порядке профпоручения месткома.
Л и д а (удивленно вскинув глаза). Профпоручения?
Т у ш е ч к и н. Я физорг. И обязан охватывать…
Л и д а. Каким же видом спорта вы собираетесь охватить меня?
Т у ш е ч к и н (критически оглядывает ее). При вашем весьма не… простите, неспортивном сложении довольно трудно…
Л и д а (сокрушенно). Вы правы: спорт, видимо, не для меня.
Т у ш е ч к и н. Не отчаивайтесь. Только бы удалось мне заразить вас вирусом спорта. Вот только какого?
Л и д а (оживилась). Знаете что? Пойду по вашему пути! Какой спорт ваш конек?
Т у ш е ч к и н (снисходительно). Отгадайте.
Л и д а (оглядывает его). Ну, для легкоатлета вы, пожалуй, тяжеловаты…
Т у ш е ч к и н (самодовольно). А сам Игорь Тер-Ованесян как-то на даче сказал мне: «Павлик, ты непревзойденный…» (Лукаво.) Отгадайте!
Л и д а. Прыгун?
Т у ш е ч к и н (уклончиво). В общем, прыгаю.
Л и д а. А в частности?
Тушечкин загадочно молчит.
Нет, для футболиста вы грузноваты…
Т у ш е ч к и н. Попала пальцем в небо! Сам Валерий Воронин как-то на банкете сказал мне: «Из тебя, Павлуша, выйдет…» (Умолкает.)
Л и д а. За какое же общество вы играете?
Т у ш е ч к и н. За «Торпедо»… болею. А вообще-то я… (Многозначительно.) Отгадайте.
Л и д а (оглядывает его, разводит руками). Для пловца вы слишком…
Т у ш е ч к и н (запальчиво). А сама Галина Прозуменщикова сказала мне как-то на вечере: «Из вас, дядя Павлик, мог бы выйти…» (Умолкает.)
Л и д а (досадливо). Ну не хоккеист же вы!
Т у ш е ч к и н (обидчиво). А почему? (Бросает сигарету, закуривает другую.) Сам Борис Майоров как-то на форуме хоккеистов сказал мне: «У вас, Паша, несомненные данные… (Взглянув на часы.) До конца перерыва три минуты!
Л и д а (захлопнув книгу, недовольно). Так и не почитала…
Т у ш е ч к и н. Стишки от вас не убегут. А вот завтрашний баскетбольный матч никогда не повторится.
Л и д а (спешит). Ладно, давайте билет!.. Сколько я вам должна?
Т у ш е ч к и н (оскорбился). Неужели вы допускаете, что Павел Митрофанович Тушечкин покупает билеты?
Л и д а (искренне удивлена). А как же вас пропускают?
Т у ш е ч к и н. Вам известно такое милое слово — «пропуск»? (Дает ей пропуск.) Прошу.
Л и д а (пожав плечами). Давайте.
Т у ш е ч к и н. Приходите прямо на трибуну. Встретить я вас, к сожалению, не смогу. Я ведь на стадион прямо с аэродрома. (Поясняет.) Футбольная сборная юниоров улетает в Турцию.
Л и д а. А вы-то при чем?
Т у ш е ч к и н (скромно). Тренер может обидеться… Вы место на трибуне сумеете найти?
Л и д а. Постараюсь… (Встрепенулась.) Ой, пора! (Убегает.)
Т у ш е ч к и н (закуривает третью сигарету, смотрит вслед). Эх, такой классной девушке еще бы значок мастера спорта на жакет! (Медленно уходит.)
На просцениум снова выходит З а с т е н ч и в ы й.
З а с т е н ч и в ы й. Восемь дней прошло. Со мной Лидочка по-прежнему только вежливо здоровается. (Вздыхает.) А в обществе Тушечкина, как я точно установил, была уже трижды. В первый раз на баскетболе, затем на заплывах. А вчера на соревновании легкоатлетов… (Грустно.) И почему я отказался быть физоргом?! Дурацкая застенчивость: у меня, подумал, всего только второй разряд по волейболу… А Тушечкин не постеснялся. Лидочка, конечно, спортсменка, и они нашли общий язык… А я… (Махнул рукой.) Не судьба!
Поднимается занавес. Комната в учреждении. За письменным столом Т у ш е ч к и н в клубах дыма. Одной рукой придерживает телефонную трубку, другой держит сигарету.
Т у ш е ч к и н (по телефону). Василек, друже, как «Пахтакор» сыграл с «Кайратом»?.. В свое время не записал, а теперь в таблице просвет… Что? (Улыбаясь.) Ах, с кем я был на футболе? Неплохой кадр, а?.. (Самодовольно.) Ты прав — внешность экстракласса. Но я намерен сделать из нее еще и экстраклассную звезду спорта… В свое время узнаешь… Ну, старик, продиктуй мне счет… Так… (Записывает.) А дубль как сыграл?.. (Услышав шаги, мгновенно прикрывает футбольный справочник чертежом и переходит на деловой тон.) Значит, вы считаете, что перекрытия должны быть только бетонные?..
Входит с чертежом в руках Л и д а.
Т у ш е ч к и н. Благодарю, Василий Петрович. (Положив трубку, встает со стула.) Здравствуйте, Лидочка!
Л и д а. Здравствуйте. (Озабоченно.) Где Крынкин?
Т у ш е ч к и н (идет ей навстречу). Почему вы вчера не пришли?
Л и д а. Крынкин просил срочно сделать чертеж… Вот, готов!
Т у ш е ч к и н. Крынкина вызвал главный. (Горячо.) Я же обещал вам, что курить на трибуне не буду!
Л и д а. Можно оставить чертеж вам?
Т у ш е ч к и н. Оставляйте. (Укоризненно.) Я хотел вчера познакомить вас с самой Лидией Скобликовой.
Л и д а (положила чертеж на стол). Передайте Крынкину.
Т у ш е ч к и н. Лидочка, почему вы не были на стадионе?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.
Цезарь Солодарь — старейший советский писатель и драматург. В новый сборник писателя «Тем, кто хочет знать» входят пять пьес. Пьесы написаны на разные темы, но их объединяет правдивость, острота сюжета, идейная направленность. Автор хорошо владеет материалом. И о чем бы он ни писал — о днях войны, или о недостойных действиях американской разведки в наше время, или о грязных делах международного сионизма, — пьесы получаются злободневными и динамичными, с легким, всегда нравящимся читателю налетом комизма и читаются с неослабевающим интересом.