Ситцевый бал - [3]

Шрифт
Интервал

Расскажите мне вразумительно: за что именно Семен Петрович критиковал вашу бригаду?

О л е г. И еще так зло! А ведь какой душевный человек был. И шутил здорово. Только пришел я в цех — он меня остановил. «Походка у тебя, — говорит, — еще какая-то посторонняя. Ходи по цеху как хозяин. Ты уже рабочий человек. Рабочий!» А потом приметил: я верчу в руках заготовку. Подходит и тихо спрашивает: «Ты понимаешь, парень, что в руках держишь?» — «Понимаю, железяку». — «А в этой железяке, — говорит и на пальцах считает, — большущий труд сталеваров, литейщиков, доменщиков, машиностроителей, горняков, шахтостроителей, геологов. Видишь, пересчитать — пальцев одной руки не хватает». А я ему: «Ну если вы разных геологов считать будете, то и обеих рук не хватит. При чем тут геологи?» — «При том, — говорит, — что геологические экспедиции, может, тысячи километров исходили и сотни шурфов заложили, пока рудное месторождение нашли». Эти слова мне прямо в душу запали.

Л ю д м и л а. А то, что сегодня Семен Петрович сказал, вам в душу не запало?

О л е г. Не так говорил. Не то!

Л ю д м и л а. А что, наконец?


На пороге появляется  А р е ф ь е в.


А р е ф ь е в. Извини, Людочка, я…

Л ю д м и л а. Хорошо сделал, что прогулялся.

А р е ф ь е в. Я в гостях был. Чай пили, чашки били, ни копейки не платили! Нет, Людочка, чашек я не бил. Но пирогов слопал порядочно.

О л е г. Это здорово, что в такой момент вы шутите!

А р е ф ь е в (удивленно). Ты здесь? Не ожидал.

О л е г (запальчиво). А я ожидал, что здесь и Надя Слипченко, и Савостюк, и Зина Зуйкова! Бригада должна быть рядом с бригадиром, не только когда телевидение снимает, но и когда его демагогически шельмуют. Я ребятам завтра в глаза выскажу.

Л ю д м и л а (опередив Арефьева, порывающегося ответить Олегу). Костя, у кого же ты чай пил?

А р е ф ь е в. У Добрыниных.

Л ю д м и л а. У молодых?

А р е ф ь е в. Нет.

Л ю д м и л а (удивленно). У Семена Петровича?

А р е ф ь е в. И Анны Ивановны.

О л е г (Людмиле, снисходительно). Константин Игнатьевич разыгрывает вас.

Л ю д м и л а. Речь идет о серьезных вещах, и мой муж не станет разыгрывать меня.

А р е ф ь е в. Людочка, где ему, холостяку, понять.

О л е г. Холостяки иногда принципиальнее женатых, товарищ бригадир.

А р е ф ь е в. Слышишь, Люда? Потолковав за чаем с Добрыниным, да еще у него дома, твой муж поступил беспринципно.

О л е г. Я так не сказал. Но завтра утром, уверен, сами станете упрекать себя. Ведь теперь Добрынин вообразит, что он в самом деле прав.

А р е ф ь е в (настороженно). А по-твоему?..

О л е г. Я где-то читал, что к старости у людей иногда меняется характер. Сварливые становятся мягкими, покладистыми, а добрые, справедливые, наоборот, раздражительными, придирчивыми, даже завистливыми.

А р е ф ь е в (тихо). Считаешь, Семен Петрович мне завидует?

О л е г. Не берусь утверждать, что завидует. Но его раздражает, что наша… ваша бригада квартал за кварталом оставляет его позади. Чисто по-человечески его можно понять; правда, Людмила Степановна? (Не замечая, как все больше хмурится Арефьев.) Не святой же он, в самом деле, хоть и в королях фрезеровщиков ходит. Короли тоже своего, не бойтесь, не упустят.

А р е ф ь е в (сердито). Не смей так про Добрынина, не смей! Он…

Л ю д м и л а. Костя… (С тревогой смотрит на дверь смежной комнаты.) Олю напугаешь.

О л е г. Я лучше пойду.

А р е ф ь е в. Останься.

О л е г. Вы в цехе за шесть с половиной лет голос на меня не повысили, а сейчас…

Л ю д м и л а (Арефьеву). Ты действительно обидел Олега.

А р е ф ь е в. За то, что голос повысил, да еще на гостя, прошу извинить. А поговорить, товарищ Батурин, — поговорим сейчас. Я тихонько… тихонечко кое о чем тебя поспрошаю. А потом еще тише кое-что тебе скажу.

О л е г. Я на вас не в обиде, Константин Игнатьевич. Понимаю, в каком вы сейчас состоянии, но потолкуем лучше завтра.

А р е ф ь е в. Состояние у меня сейчас и вправду… не шибко… (Выразительно кашлянул.) А вот почему у меня такое состояние, мы, Олежка, сейчас поговорим. Сейчас.

Л ю д м и л а. Олег прав. Утро вечера мудренее.

А р е ф ь е в. Иногда, Люда вечер бывает неплох.

О л е г. Хорошо, поговорим. Только я хочу вас предупредить: я возмущен поступком Добрынина не из личных, так сказать, соображений.

А р е ф ь е в. А ты без «так сказать». Ты прямей и ясней.

О л е г. Могу ясней. Я ни секунды не боюсь, что из-за нападок Добрынина меня не примут в партию. Ваша рекомендация тоже кое-что значит.

А р е ф ь е в (тихо, но внятно). Я не дам тебе рекомендацию.

О л е г (после паузы). Но в кандидаты дали же.

А р е ф ь е в. Сегодня и в кандидаты не дал бы. И Зине Зуйковой тоже.

Л ю д м и л а (заметив, как поражен Олег). Костя, будем лучше чай пить. По-моему, Олег так и не ужинал сегодня.

О л е г. Спасибо, Людмила Степановна, мне не до ужина. Я должен узнать: чем это я так опозорил своего бригадира? И рекомендателя. И про Зину Зуйкову тоже интересно знать: чем она проштрафилась? Про меня товарищу бригадиру, может быть, из вытрезвителя сообщили, ну а Зина не иначе как драку на танцах во Дворце культуры учинила.

А р е ф ь е в. Не петушись, Олег. «Вытрезвитель», «драка». Не в этом корень. И не в том, что вы с Зиной кое в чем проштрафились. В том корень, что я, понимаешь… я, коммунист Арефьев, сегодня не имею права рекомендовать кого-нибудь в партию. Хотя бы самого наидостойнейшего!..


Еще от автора Цезарь Самойлович Солодарь
Темная завеса

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дикая полынь

В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена ​​против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.


Тем, кто хочет знать

Цезарь Солодарь — старейший советский писатель и драматург. В новый сборник писателя «Тем, кто хочет знать» входят пять пьес. Пьесы написаны на разные темы, но их объединяет правдивость, острота сюжета, идейная направленность. Автор хорошо владеет материалом. И о чем бы он ни писал — о днях войны, или о недостойных действиях американской разведки в наше время, или о грязных делах международного сионизма, — пьесы получаются злободневными и динамичными, с легким, всегда нравящимся читателю налетом комизма и читаются с неослабевающим интересом.