Сить - таинственная река - [5]
Он вытащил из-за голенища самодельный нож и снова полез в нору. Грунт был неплотный — супесь, и стенки
отнорка легко резались клинком. Время от времени Гусь клал нож на дно норы, вытягивал вперед руку и шарил по
стенкам. Землю, чтобы не вытаскивать наружу, он отгребал в камеру.
Работа подвигалась медленно. Несколько раз с помощью Тольки Гусь выбирался из норы, отдыхал, потом
снова лез под сосну. Он углубился уже настолько, что у Аксенова едва хватали руки до его ног. В тот момент, когда
от удушья и прилива крови к голове перед главами пошли красные круги, рука Гуся ткнулась во что-то мягкое. И
тотчас кто-то больно цапнул его за пальцы.
— Тащи!..— взвизгнул Гусь и всем телом дернулся назад.
Заметив это движение и услышав крик, Толька обеими руками схватил Гуся за ноги и что есть силы потащил
из норы.
Нож остался в норе. Гусь тряс окровавленной кистью.
— Носовик есть?
— Нету.
— Тоже, значит, на кулак сопли мотаешь!..— Гусь оглядел свою испачканную землей рубаху, рванул ее за
подол и оторвал широкую полосу. — На, завяжи!
Дрожащими руками Толька долго и старательно забинтовывал руку Гуся.
— Маленький, а зубастый, подлюга! — ворчал Гусь. — Только мы все равно их оттуда выволокем. Каждый
волчонок тридцать рублей стоит.
Лезть в нору Гусь больше не рискнул. Надежней было выкапывать волчат. Он обошел сосну, прикинул, в
каком месте копать, потом вырубил из сосны широкую щепку и сделал из нее короткую лопатку,
Сначала работа пошла быстро: Гусь рассекал топором дери и рыхлил землю, а Толька выгребал ее лопаткой.
Но чем глубже становилась яма, тем медленней подвигалось дело и тем больше беспокоился Гусь, куда же
посадить волчат. Раз они могут кусаться, значит, и бегать могут. Чего доброго, разбегутся по лесу, а скоро вечер... И
когда копать осталось совсем немного, Гусь отложил топор.
— Хватит! — сказал он и утер потное лицо рукавом. — Надо пообедать, а то у меня кишки в брюхе
болтаются.
После запоздалого обеда работа пошла веселой, и вот уже топор пробил податливый грунт и провалился
лезвием в отнорок. Наступил самый ответственный момент.
— Толька, сторожи выход! Головешек туда напихай! — командовал Гусь.— А я волчонков имать буду.
Он спустился в яму и стал осторожно расширять отверстие. Землю теперь не нужно было выгребать наверх:
она сыпалась в нору, постепенно отгораживая тупик с волчатами. Когда нора оказалась заваленной землей на всю
высоту. Гусь отбросил топор, взял свой опростанный мешок в левую руку, а правую сунул в тупик. И сразу
почувствовал, как острые зубы впились в забинтованные пальцы.
— Теперь цапай, цапай! — пробормотал Гусь и сжал кисть в кулак.
Волчонок, крепко схваченный за нижнюю челюсть, завозился, заскулил.
— Есть! Один есть! — закричал Гусь и поднял над землей извивающегося волчонка, серого и лопоухого,
очень похожего на длинноногого щенка овчарки.
Подскочил Толька. Не без труда ребята затолкали волчонка в мешок.
Второй волчонок защищался особенно яростно. Он несколько раз вывернулся из цепких пальцев Гуся и так
искусал перевязанную руку, что тряпка насквозь пропиталась кровью. Однако и этот забияка угодил в мешок. А
Гусь опять шарил в отнорке. Но больше волчат не было.
— Надо в норе проверить, — решил Гусь, — может, остальные туда удрали, пока мы тут копались.
Но ни в норе, ни в просторной камере волчат не оказалось.
— А говорят, что меньше шести волчат в логово не бывает, — вздохнул Гусь.
Он, конечно, не мог знать, что за время, пока они обходили болото, волчица, заподозрившая опасность, успела
перетащить и спрятать большую часть выводка.
Волчат нес Гусь. Зверьки возились в мешке, царапались, тихо поскуливали.
— Ты хорошенько гляди, чтобы они мешок не разорвали, — предупредил Гусь Тольку. И Аксенов не спускал
глаз с драгоценного мешка.
Не прошли ребята и двух километров от логова, как позади послышался жуткий и тоскливый волчий вой.
— Это волчица, — пояснил Гусь, отметив про себя, что утренняя волчья песня было грубее и ниже,
— А она не пойдет за нами? Ведь она знает, что мы унесли волчат. Вдруг нападет?
— Не ной! Топором отобьемся.
— Да, отобьешься! — и Толька опасливо оглянулся назад. — Лучше залезем на дерево!
— Лезь, если охота.
Гусь был убежден, что волки не рискнут напасть, и к разговору не был расположен: он мечтал. Мечтал, как
вырастит волчонка, как будет ходить с ним в лес, как научит его охранять ферму, и тогда матери не понадобится
торчать все ночи в сырой и грязной избушке коровника. Да мало ли может быть в жизни интересного, когда у тебя
настоящий прирученный волк?!
А Тольке было до того страшно слышать волчью песню, что идти молча он не мог.
— Послушай, Гусь! А что ты хочешь купить на деньги, которые за волчат получишь? Ведь тебе целых
шестьдесят рублей дадут! Велосипед можно купить...
— Я своего волчонка выращивать буду— не сразу ответил Гусь.
— Выращивать? — Толька удивился, как ему самому не пришло в голову такая блестящая идея — вырастить
волка! — Ты обоих будешь выращивать?
— Сказано — своего! Один же волчонок твой. Вместе из логова брали...
— Правда? А я думал, ты обоих себе возьмешь. Логово-то ты нашел... А если отдашь одного мне, так я тоже
