Систематическое богословие - [94]
А. Учение о предопределении в истории
До Августина церковь не считала предопределение важным вопросом. Первые отцы церкви упоминали о нем, но не имели достаточно ясного представления. В целом они рассматривали предопределение как Божье предведение человеческих поступков, на основе которого Он определял дальнейшую судьбу людей. В силу этого у Пелагия были все основания строить свое учение на высказываниях ранних отцов. Густав Виггерс пишет: «По Пелагию, предопределение ко спасению или осуждению основано на божественном предведении. Поэтому он признавал не абсолютное, а лишь условное предопределение»>47. Первоначально Августин также склонялся к этой точке зрения, но более глубокое размышление о всевластном характере Божьей воли позволило ему увидеть, что предопределение ни в коей мере не зависит от предузнания Богом дел человека, более того, первое является основанием последнего. Свое учение об отвержении он излагает не так четко, как можно было бы ожидать. Некоторые его утверждения как будто означают, что в предопределении Бог знает наперед, что Он совершит, одновременно Он способен предузнать то, чего Он не будет делать, например грехи. Августин говорит, что избранных Бог предопределяет, а отверженных — предузнает>48. В других местах он так однозначно утверждает, что отверженные также предопределены Богом к отвержению, что не возникает сомнений в том, что он верит в двойное предопределение. Вместе с тем он отмечает, что Бог предопределяет к осуждению и к тем основаниям, которые к нему приводят, не так, как Он предопределяет к спасению. Предопределение к жизни является исключительно всевластным деянием Бога, в то время как предопределение к вечной смерти — это наказание, обусловленное грехом человека>49.
Взгляды Августина подверглись жесткой критике, особенно на франкских территориях, где полупелагиане, соглашаясь с утверждением, что для спасения необходима Божья благодать, за основу приняли доктрину о предопределении, основанную на Божьем предузнании. Те же, кто принял сторону Августина, были вынуждены пойти на компромисс в некоторых важных вопросах. В частности, они не уделили должного внимания учению о двойном предопределении. Лишь Готтшалк и несколько его сторонников поддерживали эту идею, но вскоре и их голоса затихли, а в церкви, по меньшей мере, среди руководства, главенствующую позицию заняло полупелагианство. К концу Средних веков оказалось, что римско-католическая церковь достаточно широко толкует учение о предопределении. Богословы были обязаны верить в то, что Бог желает спасения всех людей, а не только избранных, а далее они могли на свое усмотрение либо вместе с Фомой Аквинским тяготеть к учению Августина о предопределении, либо примкнуть, как Молина, к полупелагианам. Это значит, что даже в тех случаях, когда богословы, подобно Фоме Аквинскому, верили в абсолютное и двойное предопределение, они были не до конца последовательны и не могли сделать это учение определяющим в их богословии.
Все реформаторы шестнадцатого века придерживались учения о предопределении, в том числе и ранний Меланхтон. Лютер принимал доктрину безусловного предопределения, хотя его убеждение, что Бог желает спасения всех, побудило его на поздних этапах жизни смягчить позицию относительно учения о предопределении. Постепенно оно вовсе исчезло из лютеранского богословия: современные лютеране считают, что предопределение полностью либо частично (только отвержение) условно. Кальвин твердо придерживался позиции Августина о безусловном двойном предопределении. В то же время, отстаивая свою точку зрения в споре с Альбертом Пигге, он подчеркивал, что извечное решение о пришествии греха в мир только допускало грех, а извечное решение об отвержении ни в коем случае не означает, что Бог является источником греха или несет за него хоть какую-нибудь ответственность. Все реформатские символы веры придерживаются этого учения, хотя не все одинаково полно и точно описывают его. В ответ на арминианские нападки на учение о предопределении были разработаны каноны Дортского синода, которые четко и детально сформулировали его положения. В то же время в арминианских церквах доктрина безусловного предопределения была вытеснена доктриной условного предопределения.
Со времени Шлейермахера учение о предопределении обретает совершенно иную форму. Религия начинает рассматриваться как чувство абсолютной зависимости (нем. Hinneigung zum Weltall), как сознание полной зависимости от причинно-следственных связей в природе с ее неизменными законами и вторичными причинами, предопределяющими все человеческие решения и действия. Божественное предопределение стало пониматься как вызванная причинно-следственными закономерностями детерминированность природы. Рудольф Отто очень жестко, но совершенно точно выразил суть новой теории: «Трудно придумать более лживую богословскую идею и более фундаментальную фальсификацию религиозных концепций, чем эта идея. „Рационалиста“ отталкивает вовсе не эта интерпретация предопределения, поскольку она и есть сплошной рационализм и полное отрицание настоящей религиозной концепции под названием „предопределение“»