Система Кудрина. История ключевого экономиста путинской России - [22]

В итоге в сентябре 1998 года Ельцин утвердил председателем правительства бывшего директора Службы внешней разведки и министра иностранных дел Евгения Примакова. Примаков нравился почти всем – спокойный, с большим опытом урегулирования конфликтов, умеющий убедительно выступать. За Примакова проголосовало большинство депутатов, в том числе коммунисты.

Минфин аппаратные перемены практически не затронули. Несмотря на чистки, Задорнов остался министром. Минфиновцы были бойцами антикризисного фронта, а армию с полей сражений убирать нельзя. Когда пришел новый премьер, чиновники вздохнули с облегчением – кончилась нервозность, начнется спокойная планомерная работа. Никто еще не осознал, что наступают совсем другие времена.

5% «Газпрома»

Первым делом надо было следить за ценой нефти. Для Кудрина это превратилось в обряд: ни одного утра без нефтяной сводки. Но вести с рынков приходили безрадостные. В некоторые дни нефть подползала к 10 долларам за баррель. Валовый внутренний продукт страны продолжал падать, в бюджете не было денег.

Хотя многие члены команды нового премьера придерживались левых взглядов, Примаков утвердил у Ельцина продажу 5 % акций «Газпрома» из государственного пакета в 40 %. Приватизация – почти преступление для левака. Но тогда всем казалось, что выбора не было: вырученные средства должны были пойти на расходы федерального бюджета и уменьшение его дефицита. Чтобы избежать суверенного дефолта, правительству срочно надо было найти около 2,5 млрд долларов.

На самом деле «Газпром» уже готовил продажу части государственного пакета, но в эти планы вмешался кризис. Еще летом 1998 года Рем Вяхирев предлагал продать пакет иностранным партнерам «Газпрома» – гигантам Shell и ENI. Первый указ о продаже пятипроцентного пакета «Газпрома» был подписан перед самым кризисом – 10 августа.

Однако продажу государственного пакета должен был одобрить совет директоров, в котором состоял и Кудрин. Хотя он был сторонником правых взглядов и приватизацию поддерживал всегда, предстоящая сделка ему не нравилась.

Государству рано терять контроль над «Газпромом», считал Кудрин, газовую отрасль еще не научились как следует регулировать. «Это не приватизация, а попытка подчинить монополию частному интересу», – думал он. Кудрин видел, как бурно сопротивляется «Газпром», когда его принуждают к прозрачности. Как только государство предпринимало попытку взять под контроль расходы «Газпрома» или повлиять на его инвестиционную программу, он, словно большой скользкий тюлень, отплывал в сторону.

Заседание совета директоров назначалось в спешке. Членам совета сообщили только одно: будет утверждаться продажа госпакета.

Документы заранее не представили, ознакомиться с ними можно было только на месте, во время совета.

Кудрин забеспокоился, попросил о встрече с Примаковым. Премьер, как истинный дипломат, Кудрина выслушал:

– Хорошо, Алексей, спасибо. Я принял к сведению твою позицию.

Но позиция Кудрина уже мало кого интересовала. Указ президента был подписан, документы о продаже – готовы.

Кудрин не мог не приехать на заседание совета директоров. В тот ноябрьский день в стеклянной башне «Газпрома» на улице Наметкина царила суета, мимо зала заседаний бегали клерки и секретари с кипами бумаг.

Перед самым началом заседания каждому члену совета директоров на стол положили документы. Три толстых тома. Глава компании Вяхирев был лаконичен:

– Это соглашения о продаже. Их надо подписать.

– Я не могу подписать, не прочитав, – Кудрина возмутила эта ситуация. Было понятно, что прочесть во время совета представленные документы невозможно, что от них нужны только формальные подписи.

– Ну и читай, – Вяхирев поднял брови и улыбнулся. Он даже не рассердился на Кудрина. Газовый король понимал, что Кудрин – не препятствие, он будет делать то, что ему скажет начальство.

Совет директоров длился минут 20. Все остальные члены совета директоров без особых раздумий подмахнули свои экземпляры и ушли. Не хватало только одной подписи – Кудрина.

Выносить документы из офиса «Газпрома» Кудрину запретили. «Хочешь читать – читай здесь», – коротко бросил Вяхирев, выходя из зала заседаний.

Заместителя министра любезно проводили в отдельную комнату. Кудрин углубился в чтение. Через три часа он понял, что его подозрения оправдались – интерес нынешнего менеджмента компании был очевиден.

Из документов следовало, что продажа пакета пройдет на аукционе. В аукционе будет участвовать давний партнер «Газпрома», крупнейшая немецкая компания Ruhrgas AG и никому не известная компания Interoil Finance. Стало ясно, что победителем окажется Ruhrgas AG, который связан с «Газпромом» крепкими узами, в том числе долгосрочными контрактами – более чем на 20 лет вперед.

Была в документах и еще одна любопытная деталь: нынешний покупатель госпакета – временная фигура, он берет на себя обязательства продать этот пакет другой компании. Но не сразу, а через пять лет. Не было никаких сомнений, что конечным покупателем станет структура, аффилированная с менеджментом «Газпрома».

Кудрин закрыл последнюю папку. Он сидел в полной тишине. Ему было понятно: сделка была несправедливой, хотя и законной. Он вышел из комнаты. В зале заседаний его ждали два молодых паренька, вздохнувших с явным облегчением. Им давно хотелось уйти домой, а приходилось торчать в офисе, пока этот строптивый заместитель министра не насладится чтением.