Сироты на продажу - [59]

— Я нашла этого ребенка на улице, — напряженным голосом произнесла она. — У вас найдется для него место?

— Он здоров? — поинтересовалась монахиня.

Бернис этого не знала и не хотела знать, но кивнула.

— Почти все места заняты, — заявила монахиня, — но я проверю. — Она встала, обошла стол и постучала в закрытую дверь в середине коридора. Не дожидаясь ответа, она сунула голову внутрь: — Привели ребенка.

Бернис не расслышала ответа, но монахиня кивнула, закрыла дверь и указала на стоящие вдоль стены стулья.

— Садитесь, — предложила она. — Сейчас к вам подойдут.

Бернис, удивившись, как просто оказалось сдать иммигрантского ребенка в приют, подвела Нелека к стулу. Мальчик сел, не вынимая рук из карманов, а монахиня вернулась к своему столу. Бернис не знала, что делать: сидеть и ждать или уйти. Возможно, у нее спросят имя или поинтересуются, что еще ей известно про мальчика. Больше всего ей хотелось поскорее убраться отсюда, но это может выглядеть непрофессионально. Медсестры не убегают, они остаются и встречают страхи лицом к лицу.

Монахиня что-то достала из ящика стола, подошла к Нелеку и протянула ему пачку вафель. Мальчик улыбнулся и взял угощение.

— Спасибо, мисс, — поблагодарил он, разорвал обертку и сунул вафлю в рот.

Монахиня повернулась к Бернис.

— Не волнуйтесь, — сказала она. — Мы о нем позаботимся. Спасибо, что привели его, но вам оставаться нет необходимости. Вы нужны многим страждущим, так что спокойно идите. Бог благословит вас за помощь этому бедному ребенку.

Бернис вздохнула с облегчением, но не нашлась с ответом и только кивнула. Нелек одарил ее усталой улыбкой, в невинных глазах светилась благодарность. Лжемедсестра направилась к двери, терзаемая чувством вины. Паренек и не представляет, что его ждет. Брат говорил, что монахини прельщают детей конфетами, чтобы убедить в своей доброте, и теперь Бернис своими глазами наблюдала этот хитрый маневр. Но почему она должна ощущать себя злодейкой? Она не виновата, что Нелек оказался на улице. Где его родители? Она слышала истории, как иммигранты умирают по пути в Америку, и если с родными Нелека случилось то же самое, в конце концов он все равно оказался бы в приюте или в богадельне. Его родителям следовало подумать об этом, прежде чем они решились отправиться в путь.

Глава тринадцатая

В понедельник за несколько дней до Рождества Пия осторожно укладывала заснувшего малыша в кроватку, когда в отделение для младенцев вошла сестра Эрнестина и направилась к ней. Девочка накрыла ребенка одеялом и с внезапной тревогой ждала приближения монахини. Пия впервые видела здесь сестру Эрнестину и не представляла, что той понадобилось. Неужели Пия в чем-то провинилась? Вид монахини не выдавал намерений, а спрашивать девочка не осмеливалась: ей совсем не хотелось снова оказаться в подвале.

Мать Джо выпустила Пию из подземелья через четыре дня, но несчастной узнице казалось, что она провела там целую вечность. Ей никогда не забыть кромешного мрака, который окутывал тесную камеру, когда увядал слабый свет, проникавший сквозь крошечное окошко; Пия не могла разглядеть даже собственной руки. Еще и теперь она слышала суетливую возню крыс на каменному полу и ощущала пронизывающий до костей холод. И сколько бы раз она ни мыла голову холодной водой и щелочным мылом, ей не удавалось избавиться от запаха застоялой мочи и плесени, впитавшегося в волосы от зловонного матраса.

Пия прикусила щеку изнутри, гадая, чего хочет сестра Эрнестина. Монахиня резко остановилась в нескольких шагах от девочки.

— Пойдемте со мной, мисс Ланге, — сказала она, развернулась и пошла назад к двери.

Пия глянула через плечо на Эдит, кормившую в кресле — качалке ребенка: пусть напарница видит, как ее уводят, и не думает, будто Пия по своей воле бросила ее тут одну. Кроме того, ей хотелось проверить, удивлена ли Эдит появлением сестры Эрнестины. Девушка понимающе кивнула, но выражение ее лица, как всегда, осталось невозмутимым.

Пия глубоко вдохнула и последовала за монахиней, не представляя, куда ее ведут. Они свернули налево к главному вестибюлю, а не направо к другим отделениям, и сердце девочки забилось сильнее. Она не была в вестибюле с самого прибытия. Неужели мать Джо наконец отпускает ее? А может, вернулся отец и хочет забрать дочь из приюта? Или нашлись Олли и Макс?

Сестра Эрнестина с непроницаемым лицом отперла дверь в вестибюль и распахнула ее. Пия поспешила переступить через порог, быстро переводя взгляд с главного входа на конторку приема посетителей и обратно.

Отца не было. Как и матери Джо. У стола ожидала медсестра с жирными светлыми волосами, аккуратно собранными в низкий пучок на затылке; голову венчала военная фуражка. Женщина держала на руках младенца. Пия ахнула и шагнула к ней со смешанным чувством облегчения и ужаса. Нашелся один из ее братьев! Но где же второй?

Увидев, как Пия бросилась к ней, незнакомка выпучила глаза, отшатнулась и прижала ребенка к груди, словно защищая его. Пия тянула руки к малышу, но медсестра упорно отворачивалась. Почти обезумев, девочка часто дышала и боролась с желанием вырвать брата из рук чужой женщины.