Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея - [74]

— Слава Богу, все обошлось, дорогая! Эти полицейские грубо обошлись с тобой, приняв за проститутку. Ты могла потерять ребенка! Думаю, им стало стыдно, когда приехал Эдвард, удостоверил твою личность и подтвердил, что мы — добропорядочная семья. Но теперь ты в безопасности и мы сумеем тебя защитить, не беспокойся.

Словно не слыша слов утешения, Элизабет зарыдала пуще прежнего.

— Мне так грустно, ма, — твердила она.

— Понимаю, милая. Пожалуйста, не плачь!

— Я корю себя за то, что руководствовалась тщеславием, бросила миссис Тернер вызов. Пойми, я поклялась больше никогда не быть жертвой! Да, именно дала себе клятву в Париже, когда чудом не утонула.

— Что такое ты говоришь, дитя мое? — удивилась Мейбл.

— Не моя вина, что Скарлетт набросилась на меня и стала целовать, как мужчина целует женщину. Я испугалась, но и разозлилась, как черт. Нужно было сразу уйти, бежать от нее, просить чьей-то помощи. Но я этого не сделала. Я в лицо обвинила ее в том, что она содержит… Во Франции такие заведения называют домами терпимости. Она особенно не встревожилась, потому что знала за собой и другие, более тяжкие прегрешения.

— Норма мне все объяснила, милая, так что можешь не повторять все эти ужасы, — остановила ее Мейбл.

— После этих жутких поцелуев, — продолжала Элизабет, — я побежала к балконной двери. Я испытывала отвращение, дрожала от страха, потому что это напомнило мне нечто… ужасное. И тогда я заговорила про несчастных животных, которых она убивала, о связях с гангстерами. Тут в ней проснулась ненависть, я читала это по глазам. Скарлетт захотела меня убить.

Молодая женщина умолкла, закрыв лицо руками, в тщетной попытке спрятать обуревающие ее эмоции.

— Не терзайся так, все уже кончилось. Что сделано, того не изменишь, — проговорила преисполненная сочувствия Мейбл. — Лисбет, ты намекнула на события, о которых я не знаю. Почему ты чуть не утонула? Что такого страшного с тобой случилось?

— Ма, я долго вам с па не говорила, но теперь придется. В конце апреля в замке Гервиль, на чердаке, Гуго Ларош — да-да, родной дед! — меня изнасиловал. Я сбежала в Париж с Бонни, дядей Жаном и Ричардом, не сказав им, что, собственно, произошло. Правду они узнали за три дня до нашего с Ричардом бракосочетания.

— Поверить не могу! — пробормотала Мейбл, глаза которой распахнулись от изумления. — Родной дед? Изнасиловал? Какой ужас! Моя бедная девочка, как ты, должно быть, мучилась, и душой, и телом! А потом еще несколько недель хранила это в секрете? Ты не хотела расстраивать нас с Эдвардом? Ангел мой, не стоило! Лучше бы ты сразу все нам рассказала!

— Пойми, ма, в Париж я приехала сама не своя. Ты абсолютно права, я ужасно страдала, морально и физически. И с каждым днем мне все труднее было жить с мыслью, что этот монстр осквернил меня. Еще я боялась, что я от него беременна. И вот однажды утром от отчаяния я прыгнула в Сену. Из воды меня вытащил незнакомый парень. На барке меня откачали, и когда я встала на ноги, то увидела лужу крови. И юбка была в крови. Тогда я поняла, что спасена. Я словно заново родилась!

— Боже, неужели такие мерзости бывают на свете? — прошептала Мейбл, у которой голова шла кругом.

Желая утешить свое любимое дитя, она прилегла рядом с Элизабет, и та прижалась к ней, обняла.

— Теперь понятно, почему ты тянула с отъездом, милая, — шепнула Мейбл ей на ухо. — Ты не хотела нас видеть, ты была в отчаянии? А ведь на этом твои горести не кончились. Новые беды, новые потери… Меньше чем через месяц ты лишилась мужа, отца твоего ребенка! Но ты не бойся, этот малыш ни в чем не будет нуждаться. У него будет семья!

— А если меня посадят в тюрьму, ма? Что будет с ребенком? Я не узнаю счастья растить его, любить.

— Никогда, слышишь, никогда ты не пойдешь в тюрьму, пока мы с Эдвардом живы! — отрезала Мейбл.

— Лоретта будет свидетельствовать против меня. Она уверяет, что была с нами в комнате и своими глазами видела, как я столкнула Скарлетт вниз. Думаю, она действительно все видела, потому что подглядывала и подслушивала. Эта девушка — единственная, кто может спасти меня от суда. Но, увы, она хочет моей погибели!

— Лисбет, мы сделаем все, чтобы ей помешать.

Мейбл какое-то время невидящим, полным слез взглядом смотрела на розовые с золотом обои, потом — на сборчатые муслиновые занавеси на окнах. Первые двадцать лет жизни ее прошли спокойно, без особых радостей и бед. Она родилась здоровой, хотя до этого ее мать произвела на свет двух мертворожденных младенцев, мальчиков.

Родители, рачительные коммерсанты, воспитывали ее в строгости и доброте. А потом — случайное знакомство с Эдвардом Вулвортом, который влюбился и женился на ней вопреки воле своей семьи.

После свадьбы Мейбл вела жизнь обеспеченной дамы из высшего нью-йоркского общества. Часто скучала, но не показывала этого, и очень терзалась тем, что у них нет детей.

«Ты пришла в нашу жизнь, Лисбет, — думала она, — и сделала нас счастливей. Мое сердце навсегда отдано тебе, и сердце Эдварда тоже. Ты — наше обожаемое дитя. Но почему же Господь так тебя испытывает?»

Поглаживая дочь по шелковистым волосам, Мейбл мысленно перебирала ее несчастья.