Сионская любовь - [32]
— Поручи моим заботам пташку, коли ты ее мне уподобил.
— Возьми и береги ее, как добрый знак.
Брат с сестрой проводили Амнона в летний дом и показали предназначенную ему комнату.
Появился Зимри.
— Куда запропостилась молодежь? Отец с матерью заждались, — сказал он.
Тейман заметил, что кольцо Тамар надето на руке Амнона, и промолчал. И Зимри заметил и тоже не подал виду. Тейман попросил Зимри простить его за насмешку. А тот ответил великодушно: «Да уж я забыл давно. Я не злопамятен». Хитрость горазда на широкий жест.
Глава 11
Утром следующего дня Зимри повстречал Азрикама на одной из улиц Иерусалима. Им было по пути. Они миновали Овечьи и Рыбные ворота и с северной стороны Восточных ворот подошли к Старым воротам. Город полон народу, шумит, гудит.
— Кого только нет в этой толпе: продавцы и покупатели, ловкачи и простаки, — размышляет вслух Зимри, — все в одном котле кипят. Что руками людей сделано, и, что потом из рук в руки переходит — всему цена имеется, мера денежная. Задумался ли кто: человек сколько стоит? В нем одном есть все, за что люди платить готовы. Лишь струны сердца его настроишь на нужный лад и получишь вещь по вкусу — и новое сотворить и старое разрушить, и от беды уберечь и врага сокрушить — на все человек сгодится. А чтобы к струнам этим подобраться, деньги требуются. Человек не дорог и не дешев, и нет ему точной цены. Главное — в товаре не ошибиться.
— Чую, приятель, у тебя полон короб новостей. Пойдем-ка ко мне домой, и все выложишь, — сказал Азрикам.
— В твоем доме говорить опасно: как бы камни в стенах не возопили. Разговоры наши секретные и годятся для двоих, и третий — лишний. А здесь, на улице, и того хуже — отовсюду семь пар глаз смотрят, семь пар ушей слушают, каждое слово на лету хватают.
— Есть у меня отличное место на примете. Пойдем в винодельню Карми. Человек он умный, неболтливый, надежный, — сказал Азрикам.
— Жизнь учит хранить секреты от друзей, и вернее будет, если спустимся в долину, где в прежние времена детей сжигали в жертву идолам. Нынче в царствование Хизкияу там след человеческий простыл.
— Будь по твоему. Однако, запомни, если случится дело срочное ко мне, да еще и на ночь выпадет, приходи в винодельню к Карми, а он пошлет за мной. Я доверяю ему. Но разговор наш он не услышит. Дело будет меж нами. Это — на будущее.
Зимри и Азрикам пришли в безлюдную долину и расположились под тутовыми деревьями.
— Вчера Тейман, Амнон и Тамар задержались на Масличной горе до позднего вечера. Я вышел позвать их в дом и заметил, что кольцо Хананеля надето на руку Амнона, — сказал Зимри.
Как ужаленный вскочил со своего места Азрикам и обрушился на Зимри с упреками.
— Худая новость! Кольцо Хананеля на руке Амнона-пастуха — это сон старика! Зимри, разве не просил я тебя придумать такое, чтобы уронить Амнона в глазах Тамар? А ты, упрямец, делаешь наоборот — хвалишь этого пустобреха. Ищещь обходной путь к цели? Промедление гибельно в решительный час. Отрава действует, пока свежая. Укоренится болезнь, и не спасет врач. Вот, упустили время, и пастух прижился, как сильное деревце в доброй земле. Теперь заставь-ка его голову склонить!
— Взялся смешить меня, Азрикам? Да ведь если я стану порочить Амнона, девица тотчас разглядит злонамерение. Всякому видно, как прелестен пастух. И не мне людей разуверять. Кто несет прошлого пятно, тот навек останется рыбой без чешуи и плавников — мерзость, иначе говоря. Худое слово в моих устах — похвала в чужих ушах.
— Ты прав, Зимри. Не внушить Тамар дурного об Амноне. А почему к Иядидье не пробовал подступиться?
— Многовато на мою бедную голову — одному хозяину советы давать, а другому лгать!
— Так присоветуй дельное или каверзу изобрети. Амнон на беду и позор нам послан. Словно кость в горле — ни проглотить, ни выплюнуть. Неужто ты, хитрец, ничего не придумаешь? Если боишься оступиться, речи свои в чужие уста вложи. Вот, не ты мне, а я тебе совет даю!
— Повторяю: путь к сердцу деньгами прокладывается. Амнону, пастуху и герою, сообщу кое-что, и Маху подучу. Твоими деньгами расплачусь. Открывай мошну, и не будем терять время.
— Я от прежних слов не отступаю: никаких денег не пожалею, лишь верни мне Тамар. А твоя награда — до половины моего богатства!
— Большое дело — своевременное дело. Твоя это мысль, не так ли? Придет день, и о моей награде поговорим. Сейчас главное — Амнона остановить.
Достигнув согласия, сообщники направили свои стопы обратно в город. Азрикам отвесил Зимри серебра полной мерой — Амнона и Маху подкупать.
Иядидья с семейством перебрался в свой летний дом на Масличной горе. За покровителем своим последовал и Амнон. Освободившаяся комната его предназначается Ситри, что приезжает в Иерусалим по делам.
Поздно вечером явился к Иядидье мальчик-посыльный, слуга судьи Матана, и сообщил, что судья просит Иядидью срочно пожаловать к нему.
— Случилось ли что? Отчего спешка? — спросил Иядидья.
— Хозяин болен, страх смерти витает в доме, — ответил посыльный.
Иядидья без промедления оседлал мула и верхом поспешил к судье. Прибыв, уселся у постели больного.
Чингиз Гусейнов — известный азербайджанский прозаик, пишет на азербайджанском и русском языках. Его перу принадлежит десять книг художественной прозы («Ветер над городом», «Тяжелый подъем», «Угловой дом», «Восточные сюжеты» и др.), посвященных нашим дням. Широкую популярность приобрел роман Гусейнова «Магомед, Мамед, Мамиш», изданный на многих языках у нас в стране и за рубежом. Гусейнов известен и как критик, литературовед, исследующий советскую многонациональную литературу. «Неизбежность» — первое историческое произведение Ч.Гусейнова, повествующее о деятельности выдающегося азербайджанского мыслителя, революционного демократа, писателя Мирзы Фатали Ахундова. Книга написана в форме широко развернутого внутреннего монолога героя.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.
В книге собраны написанные в последние годы повести, в которых прослеживаются судьбы героев в реалиях и исторических аспектах современной украинской жизни. Автор — врач-терапевт, доктор медицинских наук, более тридцати лет занимается литературой. В издательстве «Алетейя» опубликованы его романы «Братья», «Ампрант», «Ходили мы походами» и «Скверное дело».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Три года преступлений и бесчестья выпали на долю Италии на исходе IX века. По истечении этих лет рухнул в пропасть казавшийся незыблемым авторитет Римской церкви, устроившей суд над мертвецом и за три года сменившей сразу шесть своих верховных иерархов. К исходу этих лет в густой и заиленный сумрак неопределенности опустилась судьба всего Итальянского королевства. «Приговоренные ко тьме» — продолжение романа «Трупный синод» и вторая книга о периоде «порнократии» в истории католической церкви.
Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.