Синьора да Винчи - [30]
Что ж, я такая, какая есть, и обратного пути уже быть не может. Честно говоря, я только-только начинала проникать в суть предпринятой мной авантюры.
Дорога во Флоренцию, расположенная к востоку от Винчи, от Эмполи до Ластры шла по южному берегу реки и была значительно лучше, чем узкая конная тропа, которая вилась по северному берегу. На пути меня обгоняли крестьянские телеги, груженные зерном, и бесчисленные повозки, на которых купцы везли непряденую шерсть и шелк-сырец с побережья, из порта Пизы в столицу моды — Флоренцию. Словом, от одиночества я не страдала. Попутчики мне попадались по большей части дружелюбные, крестьяне особенно были охочи посудачить, разузнать, откуда человек идет и какие там новости. Я изрядно волновалась и была еще не готова очертя голову ринуться в мир в качестве мужчины, поэтому изображала застенчивость и вместо бесед махала всем рукой и улыбалась, поспешно опуская глаза долу, словно под гнетом тяжких дум.
Исходя из моих расчетов и судя по папенькиной карте, я одолела приблизительно две трети пути, когда наступила ночь. Я увела мула с тележкой с проезжей дороги и, не разжигая костра, устроила себе под деревом спартанское ложе. Однако, несмотря на утомление, я едва могла сомкнуть глаза и с первыми лучами солнца уже поднялась и снова пустилась в путь.
Обогнув вместе с покряхтывающим другом Ксенофонтом излучину реки, я испытала величайшее в своей жизни потрясение. Передо мной раскинулась Флоренция — обширный купол Дуомо и три высокие башни посреди целого моря красных кровель. Даже мул и тот остановился в ошеломлении, вперив изнуренный взгляд в невиданную перспективу.
Мое радостное предвкушение десятикратно усилилось, а страха, наоборот, слегка убыло. Я нетерпеливо подхлестнула Ксенофонта, и мы поспешили к Великому городу, который меж тем открывался перед нами в новых подробностях. Река Арно текла сквозь него, обнесенная по берегам терракотовой стеной толщиною, кажется, более трех метров. На стене вдоль по течению до сей поры сохранялась дюжина каменных сторожевых башен.
На левом берегу строения стояли более скученно. К югу на холмах виднелись несколько больших замков, а к северу, в самом городском массиве, который издали напоминал ровный ковер, составленный из крыш домов и церквей — их я насчитала не менее сотни, — высились исполинские здания, могущие посрамить своей грандиозностью любой трехэтажный дом. Вероятно, это и были те самые дворцы, в которых обитали сильные мира сего — богачи, аристократы, именитые купцы, банкиры и правоведы, чьей истинной религией, как говаривал мне папенька, было вовсе не католичество, а госпожа Коммерция.
Прошагав немного вдоль внешней городской стены и уже подойдя вплотную к первому мосту на западной оконечности Флоренции, я поняла, что пора делать окончательный выбор. Я все еще могла повернуть назад и избавить себя от возможного унижения, тюрьмы, а может быть, и жестоких пыток в том случае, если под моей мужской личиной заподозрили бы женщину.
Не скрою, я на минуту замешкалась, прежде чем взойти на Понте алла Каррайя. Как зачарованная, наблюдала я за движением на этом широком мосту: прежде мне встречались только узкие, на которых и двум телегам не разминуться. Выгадав подходящий момент, я дала Ксенофонту легкий тычок, и он повлек за собой нашу погромыхивающую повозку. Мы присоединились к общему торговому потоку и вместе с ним вступили в новую жизнь в городе, «который правит миром».
ГЛАВА 8
Оставив позади сутолоку моста, я с удивлением обнаружила, что на городских улицах и переулках царит тишина и на них почти не видно людей. Меж тем я рассмотрела, что дома во Флоренции выстроены из серого и золотисто-бурого песчаника и соединены друг с другом. Заметила я и то, что четвертые и пятые этажи в них выдаются наружу, по сравнению с нижними, и нависают над мостовой. Почти все окна и лоджии верхних этажей были празднично украшены многоцветными флагами и хоругвями, шпалерами и семейными гербами, длинными цветочными гирляндами и даже нитями серебряной и золотой тесьмы. Однако, вопреки папенькиным рассказам, я не увидела на крытых балконах молодых прелестниц, кокетничавших, по флорентийскому обычаю, с проходящими внизу благородными юношами.
Пока мой мул цокал копытами по булыжникам улицы Борго Оньиссанти, мимо церкви Санта-Тринита и по дороге вдоль реки, отдаленный вначале шум становился яснее и различимее. Ксенофонт, заслышав его, все неувереннее переступал копытцами, я же, напротив, с бьющимся от волнения сердцем хотела поскорее приблизить его источник. Ни разу в жизни я еще не слышала такого гомона, вызванного, судя по всему, восклицаниями и криками огромной толпы, помноженными на клацанье сотен копыт по мостовой.
Мы подошли совсем близко, и тут глаза моего мула полезли из орбит, а сам он, в неловкой попытке взвиться на дыбы, окончательно осел на задние ноги, давая понять, что с него довольно. Я была в двух шагах от площади, и мне не терпелось пополнить ряды зевак, но вывести напуганное животное из ступора мне было, судя по всему, совершенно не по силам. Мое главное достояние представляла собой повозка. Имела ли я право рисковать, оставляя ее без присмотра в чужом городе, где полно воров и разбойников?
Анна Пастернак получила образование в Женской школе Сент-Полз и в колледже Крайст-Черч в Оксфорде. Посвятив год работе в издательстве, она занялась журналистикой. Сейчас ей двадцать семь лет и она сотрудничает в таких известных изданиях, как «Санди телеграф», «Санди таймс», «Дейли мейл», «Мейл он Санди», «Дейли экспресс», лондонская «Ивнинг стандард» и «Спектейтор». Эта книга излагает правдивую историю любви мужчины и женщины, любви страстной и преисполненной надежд, но в конечном счете — безнадежной.
В эпоху раннего Возрождения, когда миром правили жажда власти и алчность, человек и его чувства теряли свою значимость на фоне роскоши и богатств. Оказавшись в эпицентре грязных политических разборок Венецианской и Генуэзской республик, десятилетиями воевавших друг против друга, главные герои вынуждены бросить вызов установленным нравам и правилам, чтобы отстоять свои права на любовь. Столкновения великодушия и жестокости, тщеславия и кротости, условностей и свободы проносят их сквозь испытания, искусственно созданные человечеством того времени.
Это викторианский роман о любви, ошибках и заблуждениях, подлостях и истинном благородстве…
Джон, сын вождя приграничного клана Брансонов, спустя много лет вернулся домой, чтобы заставить свою семью подчиниться приказу короля и остановить кровную месть. Чтобы добиться цели, он должен склонить на свою сторону Кейт Гилнок, женщину из союзного клана, за которую его семья поклялась отомстить. Однако красавица, за воинственностью которой скрывается боль, отказывается ему уступать…
После долгих скитаний французский рыцарь Раймонд де Клер поступил на службу к польскому королю Владиславу Ягелло. Бесстрашный воин не догадывался, что вдали от родины найдет то, что искал долгие годы. Пан Янек, едва не погибший от меча Раймонда, стал его верным другом и побратимом. А красавица Ясенка, дочь мазовецкого шляхтича, – женщиной, за которую он готов отдать жизнь. Чтобы спасти любимую и тех, кто стал ему дорог, Раймонд должен выступить с войском короля против жестоких и алчных рыцарей Тевтонского ордена.
Роман «Девадаси» рассказывает о судьбе девушек-жриц, «жен бога», смыслом жизни которых становится танец. Вот только желание обрести женское счастье по-прежнему волнует их…
Джулия и Ричард с самого детства живут в поместье Вайдекр. Джулия — дочь умершего владельца поместья и единственная наследница. Больше всего на свете она любит своего кузена Ричарда, ее близкого друга и товарища по играм. Она прощает ему любые прегрешения, не желает замечать очевидное — как жесток он к ней, как часто предает ее. Джулии неведома подлинная история их рождения, окутанная ужасной тайной. Однако в своих снах она видит события, которые происходили не с ней и которые еще только должны произойти, и подозревает, что унаследовала дар предвидения от своей тетки Беатрис, убитой в поместье много лет назад…
Слава искусного садовника Джона Традесканта гремит по всей Англии семнадцатого века. Но бесценным слугой его делают не мастерство и безупречный вкус, а честность и бесконечная преданность своему господину. Будучи доверенным лицом сэра Роберта Сесила, советника короля Якова I, Традескант становится свидетелем того, как делается история — от Порохового заговора до восхождения на престол короля Карла I и возрастающей враждебности между парламентом и двором.Вскоре таланты садовника привлекают внимание самого могущественного человека в стране — неотразимого герцога Бекингема, любовника короля Карла I.
Когда приспешники короля Генриха VIII поджигают монастырь, в котором Элис счастливо жила последние несколько лет, девушке удается сбежать от мародеров и убийц. Не зная, где спрятаться бывшей монахине во время религиозных гонений, она вынуждена вернуться к своей приемной матери Море, местной знахарке. Мора обучает ее своему ремеслу, и вскоре Элис становится ее помощницей. Однако она перенимает от приемной матери не только знания трав и снадобий, но и умение использовать темные силы колдовства. После того как ей удается вылечить лорда Хью, хозяина всей округи, он оставляет ее в своем замке.
После смерти своей третьей жены король Англии Генрих VIII снова намерен жениться — на принцессе Анне Клевской, портрет которой ему очень понравился. Однако прибывшая в Англию невеста оказывается совсем не такой привлекательной, как на портрете, и вызывает у него скорее отвращение. Брак все-таки заключен, и для молодой королевы начинается время тяжелых испытаний. Она ни на минуту не забывает о печальной судьбе своих предшественниц и вынуждена противостоять попыткам мужа избавиться от нее. Да и в своем окружении она не находит поддержки.