Синьора да Винчи - [29]
Как ни странно, но и от женских отправлений я была избавлена. Месячные у меня давно прекратились, словно вопрошая: «Какая тебе теперь в нас надобность?»
Лишившись волос, я почувствовала себя нелепо, почти отвратительно. Папенька сам отрезал их, придав остатку вид пажеской стрижки длиною до плеч — такую носили все студенты, переняв ее у молодых придворных щеголей. Как бы там ни было, довершение моего костюма — высокая круглая шляпа с плоским верхом — напрочь убила элегантность прически, но для выполнения нашего хитроумного предприятия это была ничтожная жертва.
В конце концов я превратилась в довольно сносного паренька. Не хватало только облачиться в бурую рясу и выбрить тонзуру на макушке — и меня воистину можно было бы принять за юного аскета.
Чудесно, вот только монашек из еретика никудышный…
Настал день нашего прощания. Пока я собиралась при свечке, папенька принес и поставил у порога вместительный сундук. Когда-то он служил свадебным ларцом моей маменьке и по традиции был красиво расписан цветами и птицами. Я вопросительно посмотрела на папеньку, а он, вздернув подбородок, без слов велел мне открыть сундук. Внутри оказались самые ценные из его переписанных от руки фолиантов: книги, из которых он черпал знания, по которым обучалась я сама, а за мной — Леонардо.
— Папенька, как ты можешь?!
Мои глаза наполнились слезами, но я скрыла их.
— Я все это уже прочитал сотни раз. Разбуди меня — и я наизусть их процитирую. Я и себе кое-что оставил, но тебе, Катерина, книги очень пригодятся. Тебе надо учиться дальше. Когда ты окажешься в кругу первейших людей Флоренции…
— Я — в кругу первейших?!
— Когда придет тот день, — настойчиво повторил папенька, — эти рукописи будут тебе вместо денег и окажутся ценнее, чем груды золотых флоринов.
Столь глубокая вера в меня — в тощего стриженого студентика в дурацкой приплюснутой шляпе — вырвала из моей груди рыдание, но папенька строго одернул меня:
— Это ты брось. Во Флоренции плачут только богачи, уязвленные стрелами Купидона. Они могут позволить себе кропать страдальческие вирши о неразделенной любви, но ты-то коммерсант — Катон-аптекарь!
Мы заранее сошлись на моем прежнем прозвище — и из-за сходства с моим собственным именем, и ради папенькиной симпатии к римскому политику и философу.
Я вытерла слезы и водрузила на голову красную шляпу. Папенька поправил ее, и я заметила блеснувшие в его глазах слезы, но он поспешно нагнулся, поднимая с пола сундук с книгами. Я украдкой выглянула за дверь — улица была пустынна, словно ночной погост. Папенька уложил сундук в повозку и распрощался со своим мулом, служившим ему верой и правдой долгие годы.
— Отправляйся, пока не рассвело, — напутствовал он меня.
Мы расстались без объятий — деревенский аптекарь и путешествующий студент, заглянувший по надобности к нему в лавку. Объяснить мое исчезновение призван был сфабрикованный нами правдоподобный вымысел о заболевшей в отдаленном селении тетушке. Дочь Эрнесто, Катерина, была здесь парией, персоной нон грата, поэтому ее отъезд все равно никого не обеспокоил бы.
— Я напишу, — пообещала я, подобрала поводья и пошла прочь, унося в памяти папенькин образ.
— Доченька моя любимая… — прозвучало мне вслед, но цоканье копыт заглушило остальные слова.
В то утро я украдкой покинула привычный с детства кров. Я отторгла от себя папеньку, дом, в котором родилась, горную деревушку, где на меня вначале водопадом изливалась любовь, а потом градом — насмешки, и… свой пол. Сомнений не оставалось в том, что из всего перечисленного мне больше всего будет недоставать папеньки. Дом — что ж, это просто дом, и в Винчи, как во множестве других селений, живут мужчины и женщины настолько добросердечные, насколько и жестокие. А женский пол — что хорошего я увидела через него, кроме, конечно, Леонардо?
Но я возблагодарила природу за то, что в день разрыва с прошлым она ниспослала мне теплую погоду, ясное небо с пушистыми облачками и легкий ветерок, обдувавший мое разгоряченное лицо. Спускаясь по тропинке с высокого холма, на котором виднелись церковь, замок со старинной крепостной стеной и скопище домишек под названием Винчи, я все еще не вполне доверяла собственному рассудку. Неужели меланхолия напрочь лишила меня душевного равновесия, если я решилась на такое? Но нет, ничего подобного: папенька меня приструнил бы и не допустил бы безумства.
Однако наш престарелый мул, которого я вела под уздцы, возможно, и не согласился бы со мной, если бы только мог высказать свое мнение. Бедный Ксенофонт, впряженный в шаткую тележку, только постанывал под тяжелой поклажей. Взошло солнце, осветило нас, и мне почудилось, будто мул недоверчиво на меня поглядывает. «Что это за чудо такое? — верно, недоумевал он. — Пахнет хозяйкой, а одет как мужчина».
Меж тем мой мужской облик сулил мне двоякие страдания. Первое состояло в том, что с непривычки я изнывала от духоты в грубой мантии из серого шерстяного сукна, из-под которой едва выглядывал воротничок белой сорочки. Вторым, и наихудшим, был страх разоблачения. Как быть, если вдруг откроется, что женщина из тосканского захолустья осмелилась отринуть свой пол и вздумала поселиться в столице в мужском обличье, более того, под видом торговца?
После долгих скитаний французский рыцарь Раймонд де Клер поступил на службу к польскому королю Владиславу Ягелло. Бесстрашный воин не догадывался, что вдали от родины найдет то, что искал долгие годы. Пан Янек, едва не погибший от меча Раймонда, стал его верным другом и побратимом. А красавица Ясенка, дочь мазовецкого шляхтича, – женщиной, за которую он готов отдать жизнь. Чтобы спасти любимую и тех, кто стал ему дорог, Раймонд должен выступить с войском короля против жестоких и алчных рыцарей Тевтонского ордена.
Эта книга — третья часть трилогии; первые две книги — «Дочь огня» и «Двенадцать ворот Бухары» — выходили в «Советском писателе» и приобрели широкую известность. Действие романа происходит в 1921 году в молодой Бухарской республике, раздираемой жестокой классовой борьбой. Против революции, против Советской власти выступают сбежавший в Афганистан эмир, турецкий полководец Энвер-паша; активизируются и внутренние враги: басмачи, националисты. В острых коллизиях автор раскрывает характеры героев — Асо, Фирузы и других, знакомых читателю по первым двум книгам.
Пи – личный слуга и «тень» юного Тутанхамона. Его жизнь и смерть в руках будущего фараона. Но неразлучных с детства людей разделила любовь – оба полюбили прекрасную Нефертити, вдову отца Тута Эхнатона… Тутанхамон так страстно возжелал свою мачеху, что силой овладел ею. Но сердце Нефертити отдано – слуге! Чтобы спасти ее от посягательств Тутанхамона, Пи выкрал царицу и спрятал ее в пустыне… Так из слуги вырастает герой и тень становится сильнее своего хозяина…
Клеопатра — самая загадочная царица Древнего мира. Она была женой самого Цезаря, великого императора Римской империи. Однако сердце ее завоевал вовсе не грозный владыка мира, а его самый преданный воин — Марк Антоний. Именно ему она предложила помощь, когда тот вел войну с Октавианом. Именно из-за сообщения о его смерти она стала такой… странной. Принеся жертву кровавой богине Сохмет, Клеопатра обрела невиданные ранее силу и власть, и теперь она отомстит Риму за все.
Роман «Девадаси» рассказывает о судьбе девушек-жриц, «жен бога», смыслом жизни которых становится танец. Вот только желание обрести женское счастье по-прежнему волнует их…
Женщины с сильными характерами, способные во имя любви подняться над предрассудками общества; женщины, успешно справляющиеся с эгоизмом и самонадеянностью представителей «сильного» пола; женщины, доказывающие неоспоримое преимущество благородства души над благородством происхождения, — таковы героини романов современной немецкой писательницы Мари Кордоньер.На русском языке романы публикуются впервые.Юная фрейлина королевы Екатерины Медичи вступает в соперничество с могущественной фавориткой Дианой де Пуатье…
Джулия и Ричард с самого детства живут в поместье Вайдекр. Джулия — дочь умершего владельца поместья и единственная наследница. Больше всего на свете она любит своего кузена Ричарда, ее близкого друга и товарища по играм. Она прощает ему любые прегрешения, не желает замечать очевидное — как жесток он к ней, как часто предает ее. Джулии неведома подлинная история их рождения, окутанная ужасной тайной. Однако в своих снах она видит события, которые происходили не с ней и которые еще только должны произойти, и подозревает, что унаследовала дар предвидения от своей тетки Беатрис, убитой в поместье много лет назад…
Слава искусного садовника Джона Традесканта гремит по всей Англии семнадцатого века. Но бесценным слугой его делают не мастерство и безупречный вкус, а честность и бесконечная преданность своему господину. Будучи доверенным лицом сэра Роберта Сесила, советника короля Якова I, Традескант становится свидетелем того, как делается история — от Порохового заговора до восхождения на престол короля Карла I и возрастающей враждебности между парламентом и двором.Вскоре таланты садовника привлекают внимание самого могущественного человека в стране — неотразимого герцога Бекингема, любовника короля Карла I.
Когда приспешники короля Генриха VIII поджигают монастырь, в котором Элис счастливо жила последние несколько лет, девушке удается сбежать от мародеров и убийц. Не зная, где спрятаться бывшей монахине во время религиозных гонений, она вынуждена вернуться к своей приемной матери Море, местной знахарке. Мора обучает ее своему ремеслу, и вскоре Элис становится ее помощницей. Однако она перенимает от приемной матери не только знания трав и снадобий, но и умение использовать темные силы колдовства. После того как ей удается вылечить лорда Хью, хозяина всей округи, он оставляет ее в своем замке.
После смерти своей третьей жены король Англии Генрих VIII снова намерен жениться — на принцессе Анне Клевской, портрет которой ему очень понравился. Однако прибывшая в Англию невеста оказывается совсем не такой привлекательной, как на портрете, и вызывает у него скорее отвращение. Брак все-таки заключен, и для молодой королевы начинается время тяжелых испытаний. Она ни на минуту не забывает о печальной судьбе своих предшественниц и вынуждена противостоять попыткам мужа избавиться от нее. Да и в своем окружении она не находит поддержки.