Синий, который красный - [87]

— Вы называете это место Антарктидой… что-то не так?

Макс, который только что поперхнулся кофе, осмотрительно отставил кружку в сторону. Скажи теперь, что у Южного полюса шастают только айсберги да исследователи.

— Ладно, понял, — хрипло договорил он, — сама страна — в Антарктиде, но находится как будто под мыльным радужным пузырем — так, чтобы не влиял… климат. Вы с ног до головы ограждены магией от внешнего мира, по сути — это вообще своё измерение со своей погодой, своим солнцем и так далее. Наружу вы выходите через двери, каждая из которых ведет в другую точку внешнего мира. Что здесь что-то не так с цветовыми гаммами и с радугой — я понял и без вас. Что еще мне нужно знать?

— Думаю, во многом вы сможете разобраться сами, — мирно ответил Экстер. — Я лишь хочу предупредить вас, что символ Целестии —. недаром радуга. А вы ведь знаете, когда радуга ярче всего, не так ли? Когда смыкаются воедино тучи и солнце, две противоположности. Так и у нас. Мы живем словно на пограничье погоды, когда особенно ярки не только цвета, но и чувства. У нас ярче любят и ярче ненавидят, и пусть иногда чувства непостоянны — они сильны.

— Понятно, почему на меня так кинулась ваш завуч, — проворчал Макс и придвинул кружку обратно. Что-то было не так в рассказе Экстера. В голосе у директора не проскользнуло ни нотки энтузиазма, ни вспышки гордости за такую замечательную страну.

— Так… задумывалось изначально, во всяком случае.

Директор произнес эти слова с тоскливым надломом в голосе, так что ясно было: а сейчас речь пойдет о проблемах.

— Задумывалось? То есть, сейчас…

Макс припомнил по очереди шестнадцатилетних артефакторов, с которыми довелось познакомиться, еще пару личностей из непрекрасного далека, пока он был сумасшедшим…

— Ладно, понял, у вас что-то случилось. Дайте угадаю — кто-то пришел и все изгадил?

Экстер кивнул, будто говоря «Ну, можно сказать и так». Посмотрел в окно. Ему явно было неуютно в собственном же кабинете.

— Ничего, если мы продолжим разговор в саду?

Макс повел рукой, как бы говоря: «Вы здесь хозяин!». Кружку с кофе он запасливо прихватил с собой.

Здешний сад напоминал цветочный лабиринт в несколько ярусов. Верхний — разлапистые, старые деревья, средний — высокие аллеи цветущих кустарников, а внизу еще шли цветы, которые местами доставали до колен. Макс покривился, но натуре Мечтателя такой антураж шел куда больше, чем узкий кабинет. Так что Ковальски не стал возражать — только старался мысленно ставить ориентиры, чтобы в случае чего найти выход.

Экстер продолжал повесть о судьбах Целестии размеренным и печальным тоном, пока они двигались вдоль аллеи белых и красных роз.

— Зло никогда не приходит без приглашения. Не знаю, можно ли говорить о том, что один тиран или один военачальник был повинен во всех бедах или войнах, что он появился из ниоткуда, в светлом мире, изолированном от зла…

— Понял вашу мысль. Но кто-то все же появился?

— Холдон, — это имя Экстер произнес шепотом. — Легенды гласят, что он был сыном Шеайнереса Морозящего Дракона — великого зла, пришедшего из иного мира и едва не пожравшего Целестию. Того, в борьбе с которым истощились силы Светлоликих, отчего они и вынуждены были оставить дорогой им мир. Итак, Холдон был сыном Морозящего Дракона и смертной женщины…

Он сделал паузу, потом пробормотал:

— Поразительно. Вы не спросили, как такое возможно.

Макс приподнял брови.

— А разве у вас тут не магическая страна? Вообще, какое мне дело до процесса. Важен результат, нет? Этот ваш Холдон, надо понимать, был больным на голову и с желанием мирового господства?

Экстер явно канул куда-то в себя, вперившись взглядом в невинно покачивающиеся ирисы на обочине.

— Короткие усики? — рискнул Ковальски. — Красные глаза, отсутствие носа? Кхм… огромное огненное око?

— О, нет, — отозвался Экстер, очнувшись. — Насколько известно из хроник, он был высок ростом, имел длинную белую бороду, одевался в красное…

— …орал «Хо-хо-хо», ездил на оленях и сигал в камины с мешком подарков?

— Об этом в Хрониках не сказано, — с полнейшей серьёзностью отозвался директор. — Однако его посох, Арктурос, обладал способностью убивать всё живое. Кроме того, его нельзя было разрубить никаким клинком. Впрочем, об этом стало известно не сразу. Сначала Холдон вел себя достаточно мирно…

— Армию себе вербовал, — кивнул Макс. Схема не меняется. Громкие речи, щедрые посулы, «вы тут исключительные, а они там недолюди, вперёд, по танкам, мир будет наш».

— О, да. Он набирал армию, — Экстер помолчал немного, а потом заговорил чуть нараспев:

И склонились под стяги его.

И наемник, и опытный маг,

И богач, и последний бедняк, –

И звучал их девиз боевой:

— Нет бессмертия, все нипочем! –

Это горькая быль той поры…

Но остались войска семерых

И Восьмого — с неверным мечом.

Поэзия Макса не впечатлила, но он откликнулся милостивым кивком.

— Холдон вбивал клинья между магами и людьми, пользовался недовольством, рассыпал посулы, — Экстер слегка махнул рукой, как бы говоря — ну, вы сами поняли. — Кто-то хотел возвыситься, кто-то — отвергнуть долю человека, ибо магия дарует не только немалые силы, но и долгий век. Кто-то был уверен, что его притесняют. Области, желающие большей самостоятельности… Нежить, которую вытеснили из мест обитания… Были и те, кто уверился, что Целестия должна идти по пути прогресса, — адепты внешних миров и сочувствующие им контрабандисты. И всегда есть те, кто хочет политического переворота. Холдон смог договориться со всеми. С огромной армией он двинулся завоевывать Целестию, которая долгое время вообще не знала войн…