Синий город на Садовой - [38]

– Что это у девочки за аппаратик? – спросил смуглый, с монгольскими глазами, у другого – стройного и белокурого.

– Плейер? – предположил белокурый.

– Не, мужики, это кинокамера, – объяснил им третий, похожий в своей зеленой майке и пятнистых десантных "бананах" на огурец. – Девочка скрытой камерой снимает эти… как его… пороки общества.

– Разве так можно? – вопросил в пространство белокурый. – В наше время открытости и гласности…

– Девочка, покажи аппарат. – Смуглый тонко улыбнулся и потянул пятерню.

– А ну, не тронь! – тонко сказал Борис. Хлестко получил пятерней по носу и стукнулся затылком о гулкий киоск…

Что было делать? Взывать к совести? Господи, у этих-то – совесть? Драться? Но каждый из четвертых юных дембилей – натренированный в своих подвалах и подворотнях – раскидает троих мальчишек и девчонку в один миг. Да и как драться, если уже вяжет все мышцы и жилки клейкий неодолимый страх… А камера? Отберут или расшибут – и всему делу конец! Федя беспомощно глянул на прохожих. Рослый парень в расписной майке встретился с Федей глазами, покрепче ухватил под руку свою девицу и ускорил шаги. Федя скрутил в себе стыд и отвращение к себе и громко сказал пожилому прохожему:

– Дяденька, чего они лезут!

Прохожий – этакий крепкий пенсионер и с виду ветеран – обратил грозное лицо:

– Вы зачем пристаете к ребятам!

– Иди, иди, дядя, – тихо и выразительно сказал тот, что стоял в сторонке, и сунул в карман руку.

– Хулиганье, – с достоинством произнес "дядя" и пошел дальше, постукивая тростью.

Тот, что похож был на огурец, хмыкнул:

– Тихо, пионеры. Мы только посмотрим технику. Мы тоже любители… – И, в свою очередь, потянулся к камере. К Оле…

Тогда Нилка – маленький, лохматый – скакнул вперед. Странно изогнулся, вскинул перед лицом руки и направил на врага прямые, как досочки, ладони.

– Отстань, с'сволочь!

На миг все замерли. Огурец гоготнул:

– Это что за козявочка? Чудо…

Но это было еще не чудо. Чудо случилось через секунду.

– Здорово, парни! Из-за чего базар?

Это возник невесть откуда одноклассник Феди Кроева Гошка Куприянов – Гуга.

Глядя на белокурого снизу вверх, Гуга дипломатично сообщил:

– Иду это я мимо, вижу, вы, Геночка, с кем-то беседуете. Смотрю – да это мой друг Шитик!.. Шитик, привет! Вас тут не обижают, случайно?

– Шел бы ты, Гуга, – сказал белокурый Геночка.

– Дак я и шел! То есть мы… – Гуга оглянулся. Пятеро, похожие на компанию Геночки, стояли неподалеку редкой цепочкой. С абсолютно равнодушным видом. Подошел еще один, стал в двух шагах. Лет восемнадцати, похожий на индейца, со смоляными космами до плеч, с пестрой тесьмой на лбу, в куцей, выше пупа, узорчатой безрукавке и шортах из обрезанных джинсов. Он спросил без улыбки:

– Гуга, ты чем-то озабочен, брат мой?

– Да вот, Герцог… Друзей встретил, а у них с Геночкой вроде чего-то… такое…

– Нехорошо, Геночка, – едва разжимая губы, укорил Герцог. – Я же тебе говорил: эскалация немотивированных насилий дестабилизирует общество…

– Какие насилия! – светски улыбнулся Геночка. – Обижаешь, Герцог… Пошли, мальчики, нас не поняли… – И четверо зашагали походкой свободных и ленивых людей. Федя, не веря еще спасению, смотрел им вслед! А когда взглянул опять на Гугу и Герцога, те тоже уходили со своей компанией. Легко и небрежно. Словно забыли про случившееся. Впрочем, Гуга обернулся и качнул над плечом растопыренной пятерней.

– Айда отсюда, – морщась, проговорил Федя.

Они были далеко уже от улицы Репина, но шли все еще молча, не глядя друг на друга. Федя стискивал зубы и сопел от унижения… Борис вдруг спросил со вздохом:

– Миссисипи, а что за прием ты изобразил? Когда эти полезли…

Нилка головы не поднял, сказал неохотно:

– Это я в кино видел, про Шао-Линь… Китайское единоборство. Стойка такая.

– А после стойки-то что делать? Знаешь?

– Не знаю… Я больше ничего не выучил.

Федя подумал, что Нилка в тот миг был похож на тощего взъерошенного котенка. И стало тоскливо. От беспомощности.

– Конечно, это было с'смешно, – шепотом признался Нилка.

Тогда Борис сказал тихо и безжалостно:

– Нам не смешно, а до жути стыдно. Верно, Федь? Нил один хоть как-то сопротивлялся…

– Почему один? Вы тоже… – нерешительно заспорил Нилка.

Оля, сердито размахивая камерой, возразила:

– А что можно было сделать-то? Ну, подумайте сами.

– Все равно тошно, – вздохнул Федя.

Оля спросила осторожно:

– А этот… который заступился… он правда твой друг?

– Гуга-то? Из нашего класса… У Гуги друзей, по-моему, нет, есть компаньоны. Он деловой человек… Придется, кстати, пятерку отдавать. Думаете, он просто так нам пальчиками махал? Сумму показывал. Плату за спасение…

– Фиг ему! – возмутился Нилка.

– А почему фиг? – горько сказал Федя. – Они же нас правда выручили. Мы же им не друзья, никто… Могли мимо пройти, а вступились. Честный заработок.

– Милиции тоже платят зарплату, – в тон ему отозвалась Оля. – Только не видать ее, милиции-то, когда надо…

– Теперь еще частных телохранителей можно нанимать, – заметил Борис. – Коммерция.

Нилка сердито пнул на асфальте окурок.

– Лучше уж баллончики носить с собой. С этой… крабовой солью.

Никто не засмеялся. Оля сказала:

– Против такой банды пушка нужна, а не баллончик… Ну, брызнешь в них, они очухаются, догонят. Тут же, среди толпы… И никто не заступится, сами видели…