Синие туфли и счастье - [22]

– Со страусами такая беда, – сказал Нил, – ведь они не очень умны. Вернее, они очень глупы, мма Рамотсве.

– Значит, они вроде кур, – отозвалась мма Рамотсве. – Мне никогда не казалось, что куры очень умны.

Нил засмеялся:

– Это вы хорошо сформулировали! Да. Большие куры.

Мма Рамотсве вспомнила свою встречу с мистером Молефело, который рассказал ей, что видел, как страус ударил человека и тот мгновенно умер.

– Куры не так опасны, – сказала она. – Я не боюсь кур.

Нил предостерегающе поднял палец:

– Держитесь подальше от страусов, мма Рамотсве. Но если вдруг окажетесь лицом к лицу с рассерженным страусом, знаете, что надо делать? Нет? Я вам расскажу. Нужно надеть шляпу на палку и поднять высоко над головой. Страус решит, что вы намного выше его, и отступит. Это срабатывает всегда – всегда!

Мма Макутси широко раскрыла глаза. А как быть, если шляпы нет? Можно ли надеть на палку и поднять что-нибудь еще – одну из ее туфель, возможно. Одну из зеленых туфель с голубой подкладкой? Или страусы лишь расхохочутся над этим? Это необычайно важная информация, подумала она, обязательно надо будет рассказать Пхути Радипхути в следующий раз, когда они увидятся. Тут она одернула себя, ведь она забыла… У нее не было уверенности, будет ли этот другой раз.

Нил взял чайник и налил чаю своим гостьям.

– Знаете, мма Рамотсве, есть одна вещь, о которой я хочу поговорить с вами, – сказал он. – Я не собирался упоминать об этом, но раз вы оказались здесь, возможно, вы как раз тот человек, который сумеет с этим справиться. Я знаю, что вы… как вы называете себя, детектив?

– Да, рра, – ответила мма Рамотсве. – Я называю себя детективом. И другие люди называют меня так же.

Нил откашлялся.

– Да, разумеется, – сказал он. – Ну, возможно, детектив-то нам и нужен.

Мма Рамотсве поднесла чашку к губам. Она была права – что-то здесь не в порядке. Она уловила это, и следовало не сомневаться, а поверить своей интуиции. Существуют способы сообщить человеку, что что-то случилось: знаки, если ты готов увидеть их, звуки, если ты готов их услышать.

Мма Рамотсве посмотрела на Нила поверх края чашки. Он был прямодушным человеком и, хотя не был мотсвана, родился и всю жизнь прожил в Африке. Такие люди могут быть белыми, но они знают, они понимают все так же хорошо, как и всякий другой. Если его что-то беспокоит, значит, для этого есть причина.

– Мне показалось, что что-то не в порядке, рра, – тихо сказала она. – Я могла бы сказать… я могла бы только сказать, что здесь что-то не в порядке.

И, произнося эти слова, она снова почувствовала ужас. Женщина полуобернулась на стуле и посмотрела назад – дверь в здание была открыта, виднелась кухня. В дверном проеме стояла женщина, просто стояла, ничего не делая. Мма Рамотсве не смогла как следует разглядеть ее лица, женщина шагнула назад, в тень.

Нил поставил свою чашку на стол и легонько потер ее край, словно для того, чтобы извлечь звук. Мма Рамотсве заметила, что один палец у него поцарапан: небольшая полоска засохшей крови на коже, задубевшей, потрескавшейся, коже человека, которому приходится работать с камнем, и с механизмами, и с ветками колючих деревьев. Она ждала, пока он заговорит.

– Вообще это хорошее место, – начал он. – Вам оно знакомо, правда?

Мма Рамотсве оно было знакомо. Она знала, что, когда заповедник был создан, сбылась мечта Йена Кирби, друга Серетсе Кхамы и его семьи: жители Габороне, который находился неподалеку, могли приезжать сюда и любоваться животными, вольно живущими на природе. Это было идиллическое место, и оно привлекало людей, которые любили буш и хотели сохранить его для потомков. Здесь люди никогда не спорили и не ссорились. Заповедник был не тем местом, где хотелось бы работать хитрецам или злыдням. И даже здесь было что-то не так. Что же это? Что это? Мма Рамотсве закрыла глаза, но тут же снова открыла их. Это был страх, безусловно, страх.

– Я помню это место благополучным, – сказала она. – Даже счастливым. У меня здесь родственница, вы знаете. Ей всегда нравилось работать здесь.

– Да, но сейчас здесь все по-другому, – вздохнул Нил. – Происходит что-то странное, и, кажется, я не в состоянии выяснить, в чем дело. Я спрашивал людей, и они просто молчали и отводили глаза. Вы знаете, как ведут себя люди, когда не хотят говорить. Они отводят глаза.

Мма Рамотсве знала это. Люди не всегда говорят о том, что их беспокоит. Иногда потому, что считают неучтивым отягощать других своими заботами; иногда потому, что не знают, как рассказать о том, что происходит, – существует множество причин. Но страх – это всегда возможное объяснение: ты не хочешь говорить о том, что, как ты думаешь, может случиться. Если скажешь, то случится как раз то, чего ты боялся.

– Скажите мне, рра, – спросила мма Рамотсве, – как вы поняли, что что-то происходит? Вы можете сказать?

Нил поднял сухой лист, опустившийся на стол, и медленно стал растирать его между пальцами:

– Как я понял? Ну, я приведу вам пример. В прошлую субботу мне захотелось объехать заповедник ночью. Я так делаю время от времени – у нас бывают неприятности с браконьерами, и я люблю ездить в неопределенное время, не включая фар, чтобы любой человек с недобрыми намерениями знал, что мы можем появиться из-за угла в любое время дня и ночи. Обычно я беру с собой двух-трех человек.