Синие туфли и счастье - [21]

Мма Макутси прикусила губу. Столбы не двигаются, двигаются фургончики. Но настороженный взгляд мма Рамотсве явно давал ей понять, что не стоит продолжать обсуждение этого случая, и она не стала. Теперь в Моколоди, как и тогда, мма Макутси подумала, что лучше не говорить ничего о парковке, да и о фургончиках вообще, и мма Макутси и мма Рамотсве молча зашагали в офис. Навстречу им вышла женщина, которая, казалось, узнала мма Рамотсве.

– Он дожидается вас, мма, – сказала женщина. – Ваш жених звонил и предупредил нас, что вы приедете.

– Он теперь мой муж, – с улыбкой поправила ее мма Рамотсве.

– Ох! – воскликнула женщина. – Это очень хорошо. Вы, должно быть, очень счастливы, мма. Он хороший человек, этот мистер Матекони.

– Благодарю вас, мма. Он очень хороший человек, – согласилась мма Рамотсве.

– Хотелось бы мне найти такого человека, – вздохнула женщина. – У меня есть муж в Лобаце. Он никогда не приезжает навестить меня. А когда я туда приезжаю, его никогда нет дома.

Мма Рамотсве хмыкнула с сочувствием и с неодобрением – с сочувствием к женщине в ее незавидном положении и с неодобрением того, что она считала слишком распространенным мужским поведением. В Ботсване множество хороших мужчин, но есть и такие, кто считает, что женщины должны только ублажать их и развлекать, когда понадобится. Эти мужчины не думают о том, чтó нужно самим женщинам: уют, поддержка и небольшая помощь в той сотне дел, которые приходится выполнять женщинам, чтобы содержать дом в порядке. Кто готовит? Кто приводит в порядок двор? Кто моет и кормит детей и укладывает их спать? Кто пропалывает поля? Все это делают женщины, и хорошо бы, думала мма Рамотсве, если бы мужчины хотя бы иногда помогали им.

Это особенно трудно для мужчин сейчас, когда столько детей осталось без родителей из-за жестокой болезни, свирепствующей в Африке. За этими детьми кто-то должен присматривать, и эта задача, как правило, ложится на плечи бабушек. Но во многих случаях это непосильно для бабушек просто потому, что на их попечении оказывается слишком много детей. Мма Рамотсве была знакома с женщиной, которая присматривала за двенадцатью внуками, и все они были сиротами. И эта женщина семидесяти пяти лет, то есть в возрасте, когда человеку позволено сидеть на солнышке и бесцельно смотреть в небо, готовила, и стирала, и мыла – и еле сводила концы с концами, добывая пищу для всех этих голодных детишек. А если бабушка умрет, думала мма Рамотсве, что тогда?

Женщина провела их к офису, к тому самому круглому зданию из камня и с тростниковой крышей с низкими свесами. Из двери вышел человек, в его взгляде мелькнуло удивление, когда он увидел мма Рамотсве и мма Макутси, затем он широко улыбнулся.

– Думела, мма Рамотсве, – сказал он, поднимая руку в приветствии. – И мма…

– Это мма Макутси, Нил, – подсказала мма Рамотсве.

– Конечно, – сказал Нил. – Это женщина, которая держит кобр у себя под столом!

Мма Макутси рассмеялась.

– Мне не хочется думать о кобрах, рра, – сказала она. – Я очень рада, что вы тогда появились. Я не люблю змей.

– Эти ученики неправильно обошлись с коброй. – Нил улыбнулся, вспоминая эту историю. – Не стоит кидать в змей гаечные ключи. Это не помогает.

Он жестом пригласил женщин следовать за ним на площадку перед верандой. В тени стояло несколько стульев, все уселись и стали смотреть поверх верхушек деревьев на отдаленные холмы. Где-то рядом в траве стрекотала цикада – непрерывный резкий звук, призыв, обращенный к другой цикаде, предупреждение, протест против какой-то несправедливости в мире насекомых. Бездонное небо было чистым – огромная гулкая чаша синевы, пронизанной светом. В этом месте не могло случиться ничего плохого.

– Как здесь красиво, – сказала мма Рамотсве. – Мне кажется, если бы я здесь работала, я бы ничего не делала. Сидела бы и смотрела на холмы.

– Мы всегда рады вас видеть, приезжайте и смотрите на холмы в любое время, мма, – улыбнулся Нил. Он помолчал и добавил: – Вы здесь по делам?

Мма Рамотсве кивнула:

– Да.

Нил знáком попросил молодую женщину принести всем чай.

– У кого-то из наших людей неприятности? Это так? – Он нахмурился.

Минуту мма Рамотсве была в замешательстве. Потом поняла.

– Нет, не по моим делам – по делам мистера Матекони. По гаражным делам, – ответила она.

Ситуация прояснилась, и собеседники сидели в ожидании чая. Разговор касался разных тем. Мма Макутси, казалось, думала о чем-то своем, а мма Рамотсве поймала себя на том, что высказывается на тему, в которой совершенно не разбиралась, – о необходимости построить поблизости несколько домов. Потом темой разговора стали страусы. Это показалось мма Рамотсве интереснее, хотя если подумать, что она знала о страусах? Очень мало.

– У нас здесь появилось несколько страусов, – сообщил Нил, указывая на холмик в небольшом отдалении.

Мма Рамотсве проследила за его взглядом. Буш широко раскинулся вокруг, деревья акации, словно маленькие зонтики, густо усеивали землю. Высокая трава на опушке, где стояло здание офиса, слегка колыхалась на ветру. В этом не было ничего плохого. Или было? Почему, думала мма Рамотсве, у меня такое ощущение, не страх, но что-то похожее? Ужас, возможно, ужас, какой иногда внезапно испытываешь при дневном свете, как сейчас, при ярком солнце в присутствии других людей – мужчины, который, насвистывая, выполняет какую-то работу вне офисного здания, наклонившейся женщины с метлой, беседующей с кем-то через окно…