Анна Павловна, жалея девушку, не пожелала остановить ее. И Дуняша пела все громче и громче тонким, визгливым, пронзительным голосом, каким обыкновенно поют бабы на огородах, копая гряды.
«Собрались у церкви кареты,
Там пышная свадьба была…» —
Заливалась пташкой Дуняша.
И вдруг неожиданно дверь купе широко распахнулась, и перед изумленною Анною Павловною, детьми и певуньей горничной предстала высокая фигура в цилиндре, того самого господина, которого толкнула, вбегая в вагон, Дуняша.
— Нет, это что же такое! — сердито заговорил он. — Опера тут что ли, или мирно путешествующие люди? Сударыня, Бога ради уймите эту девицу! У меня от ее визга голова болит!
И, сердито передернув плечами, скрылся за дверью.
Дуняша оборвала песню. Дети притихли.
Няня с Витюшей вернулись в вагон, потому что Витя захотел пить.
Стали рыться по корзинам, ища бутылку с молоком. Няня решительно не помнила, куда сунула ее второпях.
Попадались под руку Алекины книги, взятые для чтения на лето, Витины туфли, Сонины воротнички, Витины штанишки, но молока не было. Не было молока…
— Знаю, знаю, где! Нашла, нашла! Вспомнила! — обрадовалась Дуняша и вся просияла.
— Ну, давай скорее сюда, — оживилась и няня, уставшая искать бутылку и рыться по корзинам и узлам.
— Да она на печке, в городе осталась! — радостно и весело отвечала Дуняша.
— Тьфу ты, дуреха! Как есть дуреха, — окончательно рассердилась няня и свирепо принялась втискивать обратно все вынутые вещи в тючки и корзиночки.
А поезд все подвигался и подвигался вперед да вперед. Вот реки стали попадаться, дома и строения. Чаще леса и рощи.
Оглушительный гудок локомотива… свисток… И он медленно подходит к платформе.
Это уж пятнадцатая остановка, та станция, на которой ожидала дорогих гостей бабушка с экипажем, чтобы увезти их в имение.
Дети издали увидели ее высокую, не по годам прямую, фигуру и седую голову над широкополой шляпой.
— Бабушка! Бабушка! Вот и мы! — закричали они, высовываясь из окон.
Несколько носильщиков сразу кинулись в их купе, предлагая свои услуги выносить вещи.
Дети выскочили из вагона и бросились к бабушке. За ними бросился Марс и Дуняша.
— Бабушка милая! — и дети наперебой целовали и обнимали старушку.
Марс усиленно вилял хвостом и смотрел на всех так, точно хотел сказать окружающим:
— И я приехал! Знаете ли, здесь лучше, куда лучше, нежели в городе! Воздух, знаете ли, приятный и намордника одевать не требуется! Весьма рад! Весьма рад!
А в стороне стояла красно-зелено-пестрая Дуняша и умильно улыбалась, восхищенными взорами глядя по сторонам.
— Точь-в-точь у нас в деревне! — чуть слышно шептали ее губы.
— Что ж ты не подойдешь поздороваться, — зашипела няня, успевшая уже приложиться к ручке старой барыни.
Дуняша вздрогнула, неожиданно оторванная от грез и со счастливой улыбкой приблизилась к группе.
— Здравствуйте, бабушка, — произнесла она, все еще продолжая счастливо улыбаться.
Дети фыркнули. Бабушка улыбнулась. Няня начала ворчать на Дуняшу по своему обыкновению.
— Дура! Деревенщина! — шипела она, бросая сердитые взгляды на девушку.
— Оставьте ее, няня, она хорошая! — остановила разошедшуюся старуху Анна Павловна.
— И правда хорошая! — подхватили дети и наперерыв стали рассказывать бабушке свое неудачное путешествие…
Теперь оно казалось им веселым и смешным. В близком будущем их ожидало веселое летнее время в гостях у бабушки. Все недавние невзгоды отошли куда-то далеко-далеко.
Всем было весело и радостно на душе…
I.
— Тетя Лика приехала! Тетя Лика!
И едва молодая, нарядно одетая девушка переступила порог светлой комнаты, она мигом была окружена шумной, веселой толпой детишек, не меньше двух и не старше шести лет.
— Тетя Лика! Холосая! Поцелуй меня, — пищал один голосок.
— И меня! И меня тозе! — вторил ему другой.
— А гостинцев привезла, тетя Лика? — лепетала, бесцеремонно вскарабкавшись на ее колени, четырехлетняя прелестная голубоглазая девочка.
И град частых детских поцелуев посыпался на ошеломленную посетительницу небольшого приюта.
Этот приют был устроен на деньги богатого князя Гарина, и молодая девушка, которую называли тетей Ликой, была одной из попечительниц приюта. Здесь большею частью находились бедные маленькие сиротки, не имевшие ни угла, ни призора.
И все они без памяти любили их «милую тетю Лику».
И тетя Лика ежедневно ездила в приют, где ее ждали два десятка малюток, бросавшихся к ней навстречу с громкими криками восторга.
Она собственноручно причесывала одних, лечила других, мыла третьих и читала им всем или рассказывала сказки.
Надзирательница приюта, добрая, уже немолодая женщина Валерия Ивановна Коркина и ее помощница няня Матвеевна, горячо любившая детвору, помогали Лике.
Молодая девушка была бесконечно счастлива среди детишек. Она с улыбкой выслушивала карапузика Федю, рассказывавшего о том, что добрый «князенька» опять прислал большой ящик конфект для своих питомцев.
— Они объедятся, пожалуй, Валерия Ивановна, — опасливо проговорила Лика, обращаясь к надзирательнице.
— Не беспокойтесь, Лидия Валентиновна, — почтительно отвечала та, — мы с няней следим за ними.
— А Тане князинька куклу прислал. Покажи, Таня, куклу тете Лике, — командовал баловник Федя.
