Синичка в небе - [17]
Почти с самого начала работы этот человек был ко мне строг до жестокости, и я подозревала, что, несмотря на предупреждения о том, что я не особенная и все личные помощники проходили через ад, меня все-таки пережевывали с большим чувством. Я получала по нагоняю каждый день: из-за неправильно подготовленных документов, не тех материалов, не вовремя отправленных писем, черт возьми, даже едва различимой капельке кофе, оставшейся на оригинальном документе! И я правда думала, что все, «уходя, гасите свет», но под вечер пятницы случилось нечто совершенно удивительное, из ряда вон.
Я принесла комплект документов, заранее готовясь уносить ноги, чтобы не голову, но на этот раз все было иначе. К моему появлению Николай Давыдович отнесся с философским спокойствием, не открыл папку, а лишь задумчиво стукнув пальцами по столу, вперил в меня взгляд и вдруг задумчиво протянул:
— Ульяна Дмитриевна Сафронова. — Он потер подбородок и откинулся на спинку кресла, дабы полюбоваться своим безупречным потолком. — Знаете, вам не стоит менять фамилию, — сообщил внезапно, доводя меня до абсолютного ступора.
— Что, простите? — Я даже позабыла, как недавно меня учили науке «не перебивай».
— Не меняйте фамилию, когда выйдете замуж. У вас замечательно русское имя, это такая редкость. Сейчас родители будто соревнование устраивают. Роберт, Селестина, Милена… Мы живем в стране, в которой есть определенная культура, традиции, история, в конце концов. Императоры, поднимаясь на престол, перенимали имена как национальное наследие, а нынешние детки для этого слишком круты. — Он помолчал, а я внезапно задалась вопросом: и как же это так случилось, что он у нас Николай Давыдович?!Лк не еврей ли, часом, маскирующийся? Сбрасывает национальность, как старую кожу? — Берегите свое имя. Оно сильное, — закончил Гордеев, не дав мне вдоволь порассуждать о некоторых национальных особенностях присутствующих, и отпустил пораньше.
Почти личный разговор заставил меня пересмотреть свое мнение об отношении начальника. Я вышла из кабинета в растерянности, и спустя два дня все еще не могла определиться со своими чувствами. Однозначным оказалось только одно: желание уволиться пошло на спад.
Из задумчивости меня вывела Лона, потребовав мнение о сапожках, которые сели по ноге так, будто были рождены для служения моей сестре. Они выглядела замечательно, и соответственно стоили, но меня смутило даже не это, а каблук, который для курьерской работы оказался явно высоковат. И я об этом, на свою голову, сказала. Как выяснилось, вопрос был дежурным, от меня ждали чего-то вроде «вау, бомба, бежим на кассу», и честное «не подходят» встало на пути у разогнавшегося состава. В итоге, на меня не преминули накинуться с обвинениями:
— Ты можешь просто порадоваться? Без вот этого всего, — возмутилась мама.
Она зачем-то покрутила пальцем, будто обозначая, какой ареол затрагивает мой пессимистичный подход к жизни. Ну а я, разумеется, в ответ тоже вскипела. Ну как же так? Неужели невозможно выразить вслух беспокойство без того, чтобы быть обвиненной в препятствовании?
— Да, экая я эгоистка. Волнуюсь, что Лона за день стопчет ноги или разобьется, пробегая по очередному эскалатору. Если вы уже все решили, зачем было спрашивать? Я стою, никому не мешаю и искренне верю, что вы обо мне помните. Не нужно это доказывать: я никуда не денусь, — не сдержавшись, фыркнула.
Мама уже открыла рот, чтобы ответить на мой выпад, но, пока мы не разругались в пух и прах, вмешалась сестра:
— Я очень ценю твое мнение. Спасибо огромное! — и начала стягивать сапоги. Неохотно — только из-за меня. — Между прочим, Уль, я думаю, тебе тоже нужна новая обувь, — продемонстрировала она истинно женское коварство. Оказывается, вытащить меня в магазин под невинным предлогом было частью хитрого замысла! — Помощник директора «ГорЭншуранс» не может разгуливать по приемной в туфлях с дырами на мысках.
Это имело смысл, но моя внутренняя скряга все равно взбунтовалась: какие туфли? Я хочу, чтобы у меня было жилище, куда не брезгуют ходить сантехники и электрики. До безобразия надоел скрип половиц из коридора, антисанитария, пьяные крики прямо за стенкой и опасный район, где по вечерам передвигаться по улицам можно только глубоко натянув капюшон куртки… По сравнению с этим туфли — сущий вздор.
— Давай же, Уля, — не сдавалась Илона. — Ты не приживешься на месте помощника Гордеева, если будешь пренебрежительно относиться к своему внешнему виду. Посмотри на него самого, на Катерину, если угодно. Вы теперь представляете компанию, и не какую-нибудь, а очень солидную!
Шах и мат. Она надавила на больное: я не соответствовала должности помощника Гордеева. Да, он понимал, кого берет на работу, но разве испытательный период не означал, что нужно убедить руководство в уместности моего пребывания на этой должности? Без старательности, понятное дело, никуда, но и внешний вид играл свою роль.
— Хорошо, — согласилась я неохотно и принялась осматриваться.
А дальше… не знаю, что на меня нашло, но я взяла с полки ярко-красные лодочки на высоченном каблуке и примерила. Ходить в них было ужасно неудобно, но теперь, когда в мои обязанности входило не бегать по всему городу, а красиво сидеть на стуле, я могла себе их позволить. Благодаря неудобной колодке они оказалось недорогими, что окончательно подвело черту под моим специфическим выбором.
Все началось банально: опрометчивая молоденькая студентка и не простивший ей оплошности ректор. Продолжилось не менее заурядно: студентка оказалась амбициозной, а ректор к этому качеству благоволил. И даже результат этой истории нельзя назвать неожиданным: скандальный разрыв с криками, истериками, перелетом за тысячи миль и клятвами избегать друг друга до конца своих дней… Если, конечно, не рассматривать вариант, где спустя два с лишним года я стою в офисе полковника военно-воздушных сил США, который сообщает мне что кто-то, а, скорее всего, мой бывший драгоценный ректор, хакнул Пентагон, и найти виновного, наряду с уликами, должна с какой-то стати именно я…
Моя жизнь — живое доказательство, что если тебе могут сказать гадость, они это сделают, если над тобой обладают властью — обязательно начнут шантажировать. И никому нет никакого дела то того, что ты хочешь, какие у тебя жизненные ценности. Никому!
То, как нас классифицируют мужчины, очень похоже на кастовое деление с четко обозначенными границами. Это совершенно особенный род иерархии, доступный только мужскому пониманию. Сначала для них существует только мама, если повезет, сестры… но с возрастом все усложняется до невозможности. Есть подруги, есть жены, есть любовницы. Есть любовницы на ночь, а есть любовницы по призванию. Когда он сказал, что я отношусь к самой редкой категории, он имел ввиду последнюю, но тогда я этого понять не могла. Думаю, он тоже.
Всего несколько часов назад я была уважаемым ученым, а теперь волей случая оказалась соучастницей, которая летит на другой конец мира, чтобы спрятаться там от властей США. А еще я собираюсь работать на одного из самых опасных людей планеты, который по совместительству гадкий, жестокий, самовлюбленный кретин. И мой экс… Кстати, я выхожу замуж! Пфф, ну конечно не за него!
Она оставила в прошлом не только ненавистное общежитие, но и любимого человека. И снова не на кого рассчитывать, кроме себя. Кто бы мог подумать, что такое положение закончится браком с человеком, не подходящим ей ни в чем, кроме одного: он тоже борец-одиночка.
Каждый из нас хотя бы раза в жизни задавался вопросом – существует ли дружба между парнем и девушкой? Многие скажут, что это не возможно! Герои этой истории попробуют опровергнуть этот стереотип. Получиться ли у них – время покажет.
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.
Что под собой подразумевают наши жизни? Насколько тесно переплетены судьбы и души людей? И, почему мы не можем должным образом повлиять на…На…Легко представить и понять, о чём идёт речь. Слишком легко.Мы думали, что управляем нашими жизнями, контролируем их, только правда оказалась удручающая. Мы думали, что возвысились над законами бытия и постигли великую тайну.Мы…Я давно перестала существовать, как отдельное существо. Возможно, законы подчинили меня тем устоям и порядкам, которые так тщательно отталкивала и… желала принять.Слишком поздно поняли, с чем играем, а потом было поздно.
Слейт Клайборн – бывший морской пехотинец и снайпер, видевший и делавший то, чего не должен переживать ни один человек. Он возвращается в родной город на пасторальном острове Пиберри, отчаянно желая привычной рутины, от которой когда-то хотел сбежать. Израненный и мертвый душой, Слейт не в состоянии находиться в окружении людей, в то время как его тело – смертоносное оружие, а ночные кошмары не дают ему спать. Слейту не удается сдержать клятву, данную умершему у него на руках командиру – пожилой человек просил присматривать за его дочкой. Однако, вопреки ожиданиям, восторженная Холли Харпер оказывается отнюдь не маленькой девочкой с косичками.
Захватывающе, романтично, страстно и эмоционально! Ребекке необходима работа, даже если это означает, что ей придется немого соврать, безобидная святая ложь. Она не собирается наступать на те же грабли – существует незыблемое правило: встречаться с боссом – это плохая идея, очень и очень плохая. Это означает, что ты облажался по полной, и совершенно не в лучшем смысле этого слова. Все просто, не правда ли? Дин Брент – миллиардер, владелец знаменитого казино в Лас-Вегасе. Сильный, привлекательный и сексуальный, живет исключительно по своим правилам.
Сможете ли вы влюбиться в кого-то, кто отправлял вам письма?Лучшая подруга Бьянки Гардинер, Грета, просит написать письмо её брату на линию фронта.Она соглашается, потому что давно тайно влюблена в него. Бьянка не ждёт ответа, ведь он никогда не обращал на неё внимания. Однако Калеб отвечает ей, и просит ещё больше писем. Бьянка использует свои письма в качестве исповеди каждую неделю, вкладывая в них свою душу и переживания, с которыми она больше ни с кем не делится.Офицер Калеб Саттен влюбляется в Бьянку через письма, которые она присылала ему в течение двух лет.