Часть 1. Сергей — Глава 1
Разумеется, когда я рассказала друзьям о нашем с Ванькой разрыве, те посочувствовали, но не удивились. Еще бы, симпатичный, видный парень, не замеченный в серьезных отношениях, и девочка-простушка, которая решила подарить ему свою верность и преданность. Да меня за глаза называли камикадзе!
Уже вечером, не без помощи Лоны, я поняла: все подумали, будто это Ванька меня бросил, а не наоборот. Сразу стало так противно-противно, будто я та сама забитая зубрилка, влюбленная в самого красивого и популярного мальчика школы… Да-да, слишком много сериалов, но суть верна. И хуже всего то, что расскажи я правду о расставании, друзья бы решили, это не более чем попытка собрать по крупицам остатки собственного достоинства.
В общем, во вторник я собралась с силами и объявила о своей новообретенной свободе, а в пятницу вечером ее обмыла в одном из баров в компании Риты, Иришки, Егора и Лоны. На мне был старый свитер и ни следа косметики, в кошельке жалко болталась последняя пятитысячная купюра. Но стол украшали пять стопок и почти пустая бутылка коньяка Курвуазье. Я понимала, что друзья — такая штука, которой необходимо безжалостно поковыряться в ранах друг друга, и решила, что чем растягивать это «удовольствие» на месяцы, лучше напиться и отмучиться за несколько часов.
— А знаешь, одной быть здорово, — настаивала Иришка, противореча собственным словам недельной давности. — Отдохнешь, насладишься своей новой квартирой, свободными временем, а потом случится самое приятное: новый букетно-конфетный период.
Я улыбнулась, но подумала, что черта с два. Отношения с Ванькой подсказывали, что таких как я по ресторанам не водят. У бытия своей-в-доску девчонкой есть миллион плюсов, против одного огромного и жирного минуса: их не завоевывают.
— И все же задница была классная! — прервала мои мысли Рита.
— Прости? — переспросила я, подумав, что отвлеклась и потеряла нить разговора. Но ничего подобного!
— Я говорю, Саф, — отчеканила она, облокачиваясь на стол и откровенно наслаждаясь моим замешательством, — свобода или нет, но однажды ты сможешь рассказать детям от благопристойного мужчины с ранними залысинами о том, что имела честь подержаться за одну из самых аппетитных задниц в мире.
Из-за алкоголя мне показались ее слова безумно смешными. Я хохотала очень громко, но все же не так истерично, как Иришка. А вот лицо Егора стало красным- красным. Окончательно смутившись, он опрокинул в рот остатки коньяка и, пытаясь сохранить невозмутимый вид, отвернулся к сцене, где меланхоличный пианист уже полчаса усыплял своими этюдами толпу. Однако финт не удался, и нашим взорам предстало оттопыренное пылающее ухо. Успевшая захмелеть Лона закрыла ладошкой рот и глупо захихикала.
— Никаких детей, никаких мужчин, никаких задниц! — воспротивилась я. — Серьезно, ты строишь отношения, на что-то надеешься, переживаешь за человека, а он потом… сбегает. И ладно бы к какой-нибудь красавице-юристке — нет! В армию, Карл! — горестно запричитала я.
— Ты очень пьяная, — посочувствовала мне Иришка. — Но, знаешь, армия все-таки лучше. Если скачет с автоматом по барханам, значит не нагулялся. А если по бабам шляется — это на всю жизнь.
— В Астрахани нет барханов, — встрял на свою голову Егор.
— А тебя, молодой человек, никто не спрашивает. Ты — ик — в оппозиции, понял?
— напустилась Иришка на единственного, кто под руку подвернулся. — И вообще, что не так с тобой, если пятничным вечером ты сидишь в компании двух старых дев, новоиспеченной почти-разведенки и вечной невесты?
— Так… — вмешалась я. — Когда вы в последний раз поднимали эту тему, наутро проснулись вместе. И это было ужасно. На вас было тошно смотреть. А когда вы расплевались и устроили холодную войну, стало еще хуже. Поэтому угомонитесь. Вы уже один раз расстались, потому что не понимаете друг друга. И хватит этого.
Но так уж повелось, что за мной последнее слово не оставалось никогда. Махом допив коньяк в стопке, Ритка сощурилась и погрозила мне пальцем:
— Ха! Проецируешь!
Как сказала сестра, поминки отношений устраиваются всего однажды, без повторов на девять и сорок дней. И их нужно просто пережить.
С тех пор тема под названием «Иван Гордеев» в разговорах со мной была закрыта. Никому не нравится слушать о наших переживаниях, вот друзья и не провоцировали. Я влюбилась в потрясающего парня, он в меня — нет, все закончилось расставанием. Разумеется, мне было ужасно паршиво, но нужны ли были эти подробности окружающим? Нет. Я прекрасно понимала, что по-своему они правы, но равнодушие вызвало желание отдалиться. И пусть мы регулярно встречались за обедами, в свободное время я все чаще выбирала уединение.
Вот так, несмотря на попытки не скатиться в депрессию, я оказалась на самом ее дне. Беспощадные долги лишали меня всех материальных радостей жизни, а единственный человек, с которым хотелось общаться — моя сестра — активно строила собственную личную жизнь и готовилась к свадьбе. Разными, кстати, способами.
Все майские праздники сестра должна была провести с Романом и его родителями, которые, равно как и все люди их возраста, являлись горе-садоводами. Половину лета они корячились над грядками, чтобы в итоге привезти пять супернатуральных луковиц, три свеклы и один нездорового вида помидор. Как невеста Романа, Лона обязана была помогать, хотя ей стоило посочувствовать. Проживая в общежитии, мы разве что зеленый лук на подоконниках выращивали. И когда моей сестричке ставили задачу прополоть грядку, пульс Лонки учащался вдвое. Однажды она уже перепутала морковку с сорняком, еле пережила припадок будущей свекрови и теперь дико боялась повторить свою чудовищную ошибку.
