Синеет речка Тара - [4]

Не знаю, почему захотелось мне брата Шурку, но этот брат Шурка на свет появился. Третий брат. Когда мы потом вернулись назад, Шурка лежал в люльке и сладко посапывал своим меловым носиком-пуговкой. Возле люльки вертелась старшая сестра Валя, а на полу нянчилась с тряпичной куклой меньшая — Зойка.

Отец взял с железного обвода передка ременные вожжи, занес левую ногу в коробок и сел рядом со мной. Ходок тронулся, и мы покатили по улице. Я еще попробовал посмотреть назад, на свою избу, на оставшихся возле ворот маму и бабушку Микулиху, но не смог повернуться — был зажат между отцом и Ванькой.

Игренька шел легкой рысцой, весело выстукивая по земле коваными копытами. Избы справа уплывали назад, и низкое солнце то пряталось за них, то выныривало впереди.

Кончились избы, зарябил частокол ограды, и вот уж — поляна, вся в разноцветных росных огоньках. Будто кто нарочно рассыпал драгоценные каменья, и они горели под солнцем, радужно переливаясь. Начиналась сказка!

За поляной поднялась березовая роща. От нее сладко пахло молодой листвой. Мы въехали в длинный зелено-белый коридор. Солнце запуталось в густых темных кудрях берез, скрылось из виду. В синей проруби еще студеного неба плавно покачивалась высокая дуга, а в ее полукружье — остроухая голова Игреньки. Постукивали весело копыта.

Отец свернул цигарку, чиркнул спичкой, и синий дымок медленно, нехотя этак поплыл кверху, отставая от нас. Приятно запахло самосадом.

Роща редела. Огненный клуб солнца стремительно катился влево, но все никак не мог нас опередить. Пестрые тени скользили по яично-желтой шее и крупу Игреньки, будто осыпались откуда-то сверху белые лепестки цветов и тут же сдувались легким ветерком. Засмотрелся я на эту картину и не заметил, как выехали мы из рощи. Перед нами уже распахнулось залитое горячим светом полюшко-поле. Кругом — желто-белые островки цветов. Они медленно уходили назад. И дальний лес тоже медленно поворачивался синим обручем. Мы будто плыли посреди веселого хоровода, а над нами уж разливались трели жаворонков, и где-то далеко-далеко, за тридевять земель, грустила одинокая кукушка: ку-ку! ку-ку!

Было так светло и радостно, что самому хотелось запеть или выскочить из ходка и помчаться, полететь быстрее птицы туда, к Старому Тартасу. Но до него было еще много верст.

Легкая дорога вела нас и вела среди голубого и зеленого дива. Березовые и осиновые перелески и околки, нарядные кусты тальника, болотные кочки с хохлатыми чибисами, которые спрашивали у нас: чьи вы? чьи вы? — все это бесконечно меня радовало и было только моим. Я открывал для себя мир, словно читал замечательную книгу.

И вдруг вдали что-то мелькнуло алым цветом. Я спросил у отца, и он мне ответил, что это село Дубровино — мамино село. И жил в том селе мамин отец, то есть наш дедушка Андрей. И бабушка Александра жила там. О дедушке Андрее много слышал я от мамы, и в моем воображении был он настоящим героем. Дедушка Андрей рыбак и однажды тонул в озере. Лодка зачерпнула воды и пошла ко дну. Дедушка выплыл на берег и сети с уловом карасей и судаков не выпустил из рук. А еще он волка когда-то насмерть заездил. В овчарню волк зимою залез, а дедушка фонарем его ослепил, за уши сцапал и оседлал. Носил его серый по овчарне, пока дух не испустил. А потом еще… Но об этом речь впереди.

Ходок наш миновал прохладную дубовую рощу, и мы едва не угодили в глубоченное и большущее озеро. В страшную его пучину опрокинулось синее небо вместе с высокими дубами, что росли на высоком берегу. От страха у меня перехватило дух. Я ухватился обеими руками за отца, а он улыбнулся мне и сказал:

— Трусенок! — И огрел Игреньку кнутом.

Мы влетели в широкую улицу, точно с неба съехали. Куры с кудахтаньем шарахнулись во все стороны, чей-то пестрый теленок смотрел на нас удивленно, едва успев отскочить от дороги за канаву.

Ходок подкатил к большому темно-золотистому дому с голубыми наличниками на больших окнах, с красными водосточными трубами и красным петушком над слуховым оконцем крыши. Отец ловко соскочил на землю, загремел железным кольцом в тесовой калитке.

— Открывайте! Гостей принимайте!

Глухо звякнула цепь, послышался хриплый лай. Калитка растворилась, и показался дедушка Андрей — пегобородый, с непокрытой седой головой. На нем синяя косоворотка, серые глаза улыбались.

— А-а! Вона кто ко мне пожаловал! — сказал он. — Милости прошу!

Он торопливо подбежал к ходку, стал целовать Ваньку, потом и меня. Жесткая борода его щекотала мне лицо, и я смеялся. От дедушки пахло дегтем и рыбой.

Отец уж распахнул широко ворота, и мы очутились в просторной ограде. Кругом чистота, травка зеленая — гусиный лапчатннк. Захотелось побегать, покувыркаться даже.

С высокого крыльца сошла полная женщина — бабушка Александра. Она чмокнула меня в щечку и помогла вылезти из коробка. Мне и Ваньке сказала:

— Побегайте, поразомнитесь, токо к собаке не лезьте — укусит.

В небе низко кружил коршун. Были видны его черные когти, прижатые к желтому брюшку.

— Кр-р-р-а-а-ул! — подал условный сигнал серый петух с кроваво-красной короной на голове, и хохлатки насторожились, головы скосили, глядя вверх.