Синее око - [37]

— Ой, мальчики, как же вы в одной лодке-то договариваетесь? У вас ведь у каждого своя точка зрения...

Стоит поодаль рулевой Оля. Презирает. Но в то же время и завидно ей и обидно.

Пришел на плот Широков, будто по своим делам. Помялся недалеко от учебного ящика, зачем-то макнул руку в воду.

Пушкарь бросил несерьезное занятие в ящике, обратился к чемпиону. Он с ним на равной ноге: оба заслуженные люди, портреты в газете печатают...

— Что, купаться думаешь?

— Грязно. Лучше на залив съезжу. А у вас тут что, женщину решили к себе в команду посадить? Вместо загребного? — Широков, заметно, рад случаю приблизиться к учебному ящику.

— Меня они все вместе учат, с толку сбивают. Лучше бы кто-нибудь один, вот вы бы мне показали, как тут что. — Майка кокетничает.

Севочка Лакшин свистит.

— Францев проигрывает три корпуса лодки, — говорит Володя Рубин.

Олина обида удовлетворена. Она пошла прочь с плота, и Холодов следом.

На плоту пусто. Майка сидит в учебном ящике. Держит весло. Широков тоже держит это весло, поверх Майкиных рук.

— Вот так. Нужно вести валёк повыше, на грудь, — учит Широков. Он помогает Майке вести валёк куда надо. Довели. Остановились. Получилось так, будто чемпион обнял Майку, но это ничего, можно, потому что серьезное дело — спорт.

— Теперь валёк вниз, — учит Широков.

— Вы меня лишаете самостоятельности. Я хочу сама попробовать.

— Пожалуйста. Только я бы вам не советовал заниматься академической греблей. Это не женское дело. Лошадиный спорт. Женщине больше идет из лука стрелять. Я в Швейцарии был когда на первенстве Европы, видел, там, считай, что каждая третья женщина из лука стреляет.

— Что вы говорите? Как интересно! А чем же занимаются первые две?

— Поехали купаться на залив, — вдруг предлагает Широков. — Или еще куда-нибудь.

— Мне больше нравится в этом ящике.

— Ниже, ниже надо валёк вести... А теперь быстро кверху... Так поедем?

Паша Францев выгреб из устья Крестовки, кинул весла, глядит, как Широков занимается с Майкой в учебном ящике. Они как раз сообща тянут валёк Майке на грудь. Чемпион очень низко наклонился к Майке.

Францев заносит весла. Лицо у него такое, будто сейчас кулаком двинет ненавистного обидчика.

———

— Пойдемте, — говорит Широков Майке. — У меня «Волга». Вон там за оградой стоит.

— Мне еще хочется погрести.

— Я вас жду в машине.

— А вдруг вашу машину уже угнали? Я шла сюда, никакой «Волги» не видела.

— Как не видели? Она же у самых ворот.

Широков быстренько бежит по лесенке бона... Вернулся. От ограды машет рукой:

— Всё в порядке!

...Майка прогуливается по бону. Боцман убирает учебное весло из ящика. Ворчит для себя:

— В ящик барышень со́дют. А ящик не для того построен. Их только помани, они хоть в ящик, хоть куда...

Майка подходит к боцману:

— Вы не знаете, когда Паша Францев вернется с тренировки?

— Вернется, когда смеркнётся... У них же, барышня, соревнования двадцать первого числа. Им нужно усиленно тренироваться.

Оля слушает. Вот подошла. У нее в руках для чего-то руль припасен.

— Скажите, пожалуйста, — это Майка к Оле обратилась, — а из вашей команды уже все разошлись?

— Конечно. Они же в одной смене работают.

— А вы действительно встретили Павла Францева, он на одиночке плавает? Такой кудрявый из вашей команды сказал, что встретили...

— Встретили. — Оля чувствует превосходство над этой девицей в голубеньких брючках. — Он сказал, что еще долго будет... Сказал, чтобы я его дожидалась...

Майка глядит с удивлением на маленькую, кубоватенькую девочку — рулевого. С насмешкой глядит...

— Ну что ж... Дожидайтесь.

Быстро-быстро топает каблучками вверх по лесенке.

Садится в широковскую «Волгу».

Широков настраивает приемник. Ищет музыку. Нашел. Поехали.

— На залив поедем или куда-нибудь в лес?

— В самый-самый дремучий.

«Волга» катит по загородной шоссейке. Налетают встречные косяки велосипедистов. Цветет иван-чай вблизи дороги. Притулились у кромки леса желтые дощечки с напоминаниями: «Охотник! Оберегай дичь, запрещенную для отстрела!» «Собирая грибы и ягоды, не разводите в лесу костров!»

Майка помалкивает. Что бы ни было, а всё же ей нравится ехать на этой быстрой, щегольской машине рядом с известным миру человеком по ухоженной, победительно прямой и широкой дороге, мимо леса, облитого низким солнцем. Майка думает о том, как чудесно, как высоко уносит ее жизнь. Она думает о своей матери, вдруг бы та повидала ее вот сейчас, подъехать бы вот на этой «Волге» к дому в маленьком, никому не ведомом городе Никола-Палома. К дому с нахлобученной крышей. Забор уже прохудился, а ворота остались — накрепко сделаны. В воротах калитка-лазейка, толстая чугунная баранка подвешена. Мать вышла бы встретить, седенькая уже совсем, домохозяйка, и отец бы вышел, ретушер и метранпаж из районной газеты. И бабуся бы вышла... Подъехать бы и дать сигнал...

— А здесь разрешается сигнал подавать? — говорит Майка.

— Сколько хочешь. — Широков жмет на блестящий ободок сигнала. «Волга» несет по шоссейке веселое и ярое ржанье, будто радостный жеребенок.

— А вы можете ездить со скоростью сто километров в час? — спрашивает Майка.