Синее море, жёлтый песок, или Семь месяцев не предел - [20]

Поиздевавшись, таким образом, над художником и садовником, мы отправились на море. По дороге, как всегда, нам встретилась Маричика. Мы уже приготовились к её очередному испугу и дерганью. Но девушка, на удивление, нам улыбнулась и махнула головой в знак приветствия.

— Сегодня волк в тундре окочурился, — засмеялась Люся. — Маричика нас не боится. Надо же. Какое-то невероятное превращение.

— Нет. Это с катаклизмами природы не связанно. Просто, мы её быстро приручили, — как всегда, самоуверенно, произнесла Дашка. — У меня ведь практика на своей конюшне. Я с жеребцами дело имею. Это вам не фунт изюма. А тут какая-то румынская девушка. Скоро все жители села с нами будут здороваться с радостью. Вот посмотрите, — и она самодовольно улыбнулась

— Ага, особенно батюшка и его старушка, — ответила я на Дашкино заявление. Подруги мои повернули свои головы в сторону церкви и посмотрели на них.

— Люся, ты видишь то же, что и я? — Спросила Даша Люсю.

— Да. Тот же батюшка и та же старуха.

— Так. Ну-ка, быстро колитесь, что знаете вы и чего не знаю я, — приказала я своим подругам.

— Муся, да что там колоться, — ответила Дашка. — Ты и так всё знаешь. У меня случилась та же история, что и у Люси. Меня так же водил цыганенок в церковь. И также старуха произносила: «Это не она!» Причем, говорила она по-румынски. А мне было всё понятно, словно по-русски. Просто мистика какая-то. Сначала я думала, что мне приснился точно такой же сон, как и Люсе. Было даже интересно. Ну, как такое может быть? Но теперь, когда я внимательно всмотрелась в лицо батюшки и этой старой женщины, я поняла: это не сон. Это — реальность.

Так, разговаривая, мы на автомате по пути здоровались с сельскими жителями. Потом дошли до нашего места на пляже. На автомате разделись и окунулись в прохладное и ласковое море.

За всеми этими рассуждениями мы даже не замечали, что делаем. Покупавшись, вылезли на берег и улеглись под солнечные лучи возле баркаса. Хорошо, что было ещё утро и солнце беспощадно не пекло. Потому что, от нашего прозрения мы были так удивлены, что изжарь нас сейчас на сковородке, все равно ничего не заметили бы.

— Интересно. И где же вы ходили пол ночи? — Задала я вопрос, который меня так мучил. — Вот где можно лазить?

— Если честно, девчонки, то я не помню. Вроде бродила по берегу моря. Да и что тут удивительного? Я же говорила, всё было, как во сне. Проснулась под утро в гамаке, перекусила и опять завалилась спать. Только на этот раз у себя в спальне. Я же вам рассказывала.

— А вот мне удивительно, — воскликнула Дашка, — потому что я тоже гуляла по берегу моря. Причем, я это запомнила очень хорошо. Была такая красота, словами не опишешь. Нужно тебе, Машка, картину написать. И назвать её «Ночи Востока».

— Почему востока? Мы же на юге находимся, — недоумевала я.

— Восток, не как сторона света. А Восток, как страна чудес. Представь себе. Ночь. Тишина. Луна на небе, словно жирный рогалик. Такой же сдобный и аппетитный. Звезды на темном небосводе, что твои стразы Сваровского, величиной с кулак. И сверкают. Пахнет дынями, розами и пахлавой. Легкий ветерок дует с моря, словно опахало рабыни. И ты одна, как Шахерезада. Наслаждаешься негой и прохладой.

— Я вижу Восток, где мечети в зарницах.

Где звезды с ладонь, и горят небеса.

Арабский скакун легким шагом промчится.

И женщин гарема слышны голоса.

И шейх, и духи. И медовый шербет.

Там сказочный край. Только нас в нем там нет. — Пропела я девчонкам на восточный манер и улыбнулась. Так неожиданно и красиво получилось.

— Точно! Какая же ты умница, — похвалила меня Дашка. — Талант! Ты не только картины хорошо пишешь. Ты и вирши слагаешь, как Омар Хайям.

— Да, я такая, — мне была приятна Дашкина похвала. Ну, ничего с собой поделать не могу, прямо вся свечусь, когда кто-нибудь поёт дифирамбы в мою честь.

— Девчонки, — засмеялась Люся. — Вы такие фантазерки. Такие выдумщицы. Послушаешь вас, и захочется в Персию. Или в Эмираты. Но, спуститесь с небес на землю. Мы с Дашкой, не сговариваясь, прохлаждаемся на берегу моря ночью, сами, под луной? Это что? Такой восточный обычай, обряд, традиции? Это массовый психоз, вот что. Понятно?

Люся из нас троих самая реальная. Земная, что ли. Дарья, та везде носится со своей идеей фикс — конюшней будущего. В её гениальных прожектах роботы-конюхи будут убирать навоз за лошадьми. А биосистема очищать сточные воды, и чистыми впитывать в землю. Как это будет, она пока сама представления не имеет. Но зато имеет амбиции. А это уже кое-что.

Обо мне и говорить не надо. Я — художник. Человек искусства, так сказать. Я вообще живу в нереальном мире. В каком-то возвышенном. Спроси меня сейчас, где я нахожусь, и ответа не получишь. Потому что, не знаю. О чем я думаю, чем дышу, можно увидеть, в аккурат, по моим картинам. Они — мой голос, взгляд, ощущения. Все свои переживания, мысли я выливаю на полотно. И вот она я — смотрите, думайте, наслаждайтесь. Критикуйте. Кому как нравится.

А вот Люся — это совсем другое дело. Она по жизни имеет дело с самым натуральным товаром — деньгами. Их курсом, стоимостью, номиналом. Поэтому, её реплики и замечания всегда к месту и вовремя. И действуют отрезвляюще, когда нас с Дашкой куда-то заносит.