Синдром Коперника - [27]

— Месье, не понимаю, о чем вы говорите, я вас не знаю, оставьте меня в покое!

Она резко оттолкнула меня и бросилась на другую сторону улицы.

Я подумал, а что, если я ошибся, с кем-то ее спутал, но я был совершенно уверен, что узнал ее, даже ее голос и взгляд. Это несомненно была она. Но тогда зачем она врет? Кое-кто из прохожих уже посматривал на меня с подозрением, и все же я не мог отступиться. Мне требовалось объяснение. Я побежал за ней.

Бухгалтерша опередила меня, но я двигался гораздо быстрее и вскоре должен был ее догнать. Я увидел, как она сворачивает направо.

— Эй, месье! Отстаньте-ка от нее!

Какой-то высокий блондин позади меня, как видно, собирался выступить в роли защитника, но меня нелегко было запугать. Я припустил еще быстрее.

Добравшись до поворота, я заметил вдалеке двух постовых. Я выругался. Женщина неслась прямо к ним. Сейчас она меня обвинит. В чем? В том, что я ее узнал? Я тут же развернулся, терзаемый острым чувством несправедливости. Теперь преследовать будут меня, хотя во всей этой истории именно я — жертва!

Я поспешил к перекрестку и, не колеблясь, сел в автобус. Покидая квартал, я, расстроенный, следил за тем, как вдали исчезают фигуры двух полицейских.

На следующий день в назначенное время я сидел в приемной перед кабинетом Софи Зенати, психолога, второй этаж налево.

Глава 24

— Как вы себя сегодня чувствуете, месье Равель?

Странно, но мне приятно было снова увидеть мадам Зенати, которую я не без удовольствия мысленно называл «мой психолог». Я как бы заявлял на нее права, и это действовало на меня успокаивающе. Так мне казалось, что меня кто-то опекает.

— Даже не знаю, — ответил я, откашливаясь. — Сам не пойму. С одной стороны, после разговора с вами мне, несомненно, стало лучше, но с другой — у меня какое-то странное чувство. Словно я очнулся после долгого кошмара… Должен вам признаться, со вчерашнего дня я все думаю, насколько соответствует реальности то, что я вам рассказал. Мне немного стыдно, но это так…

— Как так?

— Ну, эта история с терактом… И потом, я не все вам рассказал. Есть еще квартира моих родителей, где все было перевернуто вверх дном, и два типа, загнавшие меня в катакомбы… Когда я теперь об этом думаю, все произошедшее представляется совершенно невероятным. Полной нелепостью. Наверное, я просто бредил… Я узнаю симптомы своей шизофрении. Манию преследования и все такое…

— Вашей шизофрении? Так вы теперь снова считаете, что страдаете этим расстройством?

Я вздохнул:

— Даже не знаю, я уже во всем сомневаюсь. Я спрашиваю себя, действительно ли я выжил в теракте или все это мои выдумки… Ведь совершенно невероятно, чтобы я мог там выжить, разве нет?

— Вы снова принимаете нейролептики?

— Нет.

— Я считаю, что вам следовало бы их принимать.

— Я больше не могу терпеть побочные эффекты.

— Неужели они тяжелее вашего расстройства?

Я пожал плечами:

— Как вам сказать? Эти препараты превращают меня в человека, чье отражение в зеркале я не могу больше видеть. От них я толстею, сплю на ходу, мне трудно поднять глаза, смотреть людям в лицо. И потом… Из-за них у меня не может быть никакой эрекции…

Она кивнула и что-то пометила в своем журнале. Улыбаясь, я представил, что она могла написать. У него не встает. Сумасшедший дом.

— Вы могли бы попросить, чтобы вам прописали лекарства без таких побочных эффектов…

— Да, возможно…

Повисло молчание. Я посмотрел вокруг. В кабинете по-прежнему царил беспорядок.

— Месье Равель, я принесла вам книгу и хотела бы, чтобы вы ее прочитали.

— Вы полагаете, что мне нечем больше заняться?

— Это касается шизофрении. Отличная книга — доступная и толковая. Автор, Николя Георгиефф, прекрасный психиатр. Вам следует ее прочитать, это поможет вам лучше разобраться в ваших расстройствах. Вы убедитесь, что современная медицина в состоянии распознавать их безошибочно. Хотите, я вам прочитаю отрывок?

— Ну давайте…

Водрузив очки, психолог принялась за чтение, словно школьная училка.

— «Бред и галлюцинации — два психотических симптома, типичные для больных шизофренией. Для бреда характерна абсолютная и непоколебимая убежденность субъекта в реальности воображаемых событий, которую он не разделяет с другими. Самые распространенные бредовые идеи — это бред преследования, когда субъект убежден, что какие-то люди, реально существующие или не существующие, злоумышляют против него, плетут заговоры».

— Да. Очень похоже на мой случай. Потрясающе! — заметил я иронически.

— Погодите. Вот то, что должно вас заинтересовать: «Для бреда типична особая форма уверенности, именуемая „бредовой убежденностью“. Речь идет о глубокой внутренней убежденности, не поддающейся опровержению фактами. Зачастую она возникает из-за того, что личное и необычное значение придается какому-либо реальному событию; оно безосновательно вдруг наделяется смыслом, который субъекту представляется очевидным: интуитивно он убежден, что событие связано с ним. Бред делает субъекта центром мира, так что он сталкивается с событиями, которые наполняются для него личностным смыслом, относящимся к нему, и уже не представляются случайными, но непременно содержат скрытую логику. Психотические галлюцинации — вторая категория типичных психотических расстройств — чаще всего принимают форму „голосов“, обращенных к субъекту».