Синдром фрица - [52]
Через день был большой развод. Командир полка, сука в валенках, сука в шубе до пят, прохаживался.
Он не мерз.
Он нас учил громким голосом любить родину.
- - - Стране нужны герои! - - - А она рожает мудаков! - - - Это было только введение. Прошел час. Немного начало оттаивать.
Наши пальцы в сапогах свернулись в фиги.
Изо рта командира полка шел пар. Он пах кофе, колбасой.
От этой горы в шубе пахло домом, семьей. Утрами с кофе, с хлебом, с колбасой. Теплой женой в комбинации. Водкой с пельменями по субботам.
Я вообразил его в тапочках! Он сидел перед телевизором и дремал.
От нас воняло табаком, потом, дерьмом в кальсонах, которое уже не отстирывалось, спермой, разбавленным какао, чаем с бромом, нашими письмами на серой бумаге в клетку.
От нас шел аромат портянок, на которых отпечатывались наши мокрые ноги.
От нас несло дымом случайных костров на стройках, горелой ватой воняло от наших бушлатов, чаем крепким, сваренным на костре, в недостроенном доме...
Нашими тайниками в теплотрассах, где мы могли отлежаться.
Нашими руками, черными, в мазуте, отмороженными руками, красными, как гусиные лапы...
Вот какая была парфюмерия.
Я смотрел, как эти сто с лишним кило дерьма ходят, поскрипывая портупеей.
- - - Как одену портупею - - - Так тупею - - - и тупею, - - - раздался шепот во второй шеренге.
Я почувствовал, что сейчас самое время.
Ха-ха!
И я уже оказался шагнувшим из строя.
- - - Товарищ полковник, - - - услышал я свой голос, - - - разрешите обратиться - - -
Он моргал, будто я ему предлагал насрать мне в руки.
Я предложил ему кое-что покруче.
Я пригласил его на танец! Вполне серьезно!
- - - Разрешите - - - разрешите пригласить вас на танец - - - Товарищ полковник! - - -
Он мне дал трое суток. Я заикнулся. Он прибавил еще трое. Было уже шесть. Достаточно.
Я слышал, как ржут в шеренге. Армянин и один из рязанцев спокойно мне кивнули.
- - - Одеть его! - - - В самые теплые штаны! - - - Самый толстый лом! - - - Самый тяжелый карандаш ему в руки! - - - С ним потанцуешь! - - -
Он орал мне уже в спину. Старшина, усмехаясь, вел меня в каптерку.
Меня провожал хохот. Это были невидимые аплодисменты.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Черт, я не знал, что все так будет.
Это, в сущности, действительно грустная история. Но тогда мне было весело и по хую.
Грело солнце. Меня привели к забору. Открылась дверь. Здесь ничего не изменилось. Только снег стал лужами. И воняло из деревянной уборной. Мой май пахнул плодородием!
Меня нежно подстригли наголо. Велели прочитать правила поведения.
Там тоже ничего не изменилось.
Наконец, втолкнули в камеру и провернули ключ.
Я был один. Первое, что услышал, после уходящих шагов, была тишина.
Нары были пристегнуты к стене и закрыты на ключ.
Я снял бушлат, постелил его на пол и сел. Я тут же приклеился к стене, покрытой слоем никогда не высыхающего черного кузбаслака.
Совсем об этом забыл.
Стоило три утра подряд заметить черные следы на твоем ВСО, и автоматически добавлялось еще трое суток.
А не приваливайся к стене!
Один тип ухитрился спать стоя. Нас было двенадцать в пятиместке.
Он завязал шапку под подбородком, воткнулся головой в стену и спал!
Он даже засунул руки в карманы!
Его привели пьяным. Утром еле отклеился.
Я сидел и ждал.
Ноги начали гнить. Это была "забайкалка".
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я не знал тогда, что произошло с Сафой.
Только потом, когда меня из-за профилактики сифилиса перевели в общую камеру, кое-что прояснилось.
Мою камеру засыпали сухой хлоркой и пустили воду.
Я никогда не перестану удивляться, как люди входят в свои роли и с наслаждением их исполняют. Раз и навсегда.
В тюрьмах, лагерях, армии и семье это заметно ярче всего. Жесткие условия, скопление однополых существ, плохая еда, скудные эмоции, безделье - все это провоцирует создание иерархии и ролей.
Здесь было то же самое.
Здесь был свой пахан. По имени его никто не звал. Только Пикало.
Здоровое, откормленное существо с массой задатков быть убитым.
Черт возьми, как некоторые просто напрашиваются, просто хотят быть убитыми! И потом еще удивляются, если, конечно, успевают!
Этот парень взял на себя распределение посылок. Чай, сигареты, молоко, травка... Все эти лоскуты, заплатки энергии, которая поддерживала мало-мальски надежду выйти. В сущности, это было забытье.
Многие спали на ходу. Падали в строю. В крайних условиях супержары и холода это не самое подходящее состояние.
Но оно для некоторых было единственной возможностью сбежать.
Смыться, уйти, съебаться в сон! В снег... В землю... В мерзлоту!
Травка стоила дорого. Пять блоков сигарет или 15 часов массажа. - - - Можешь отработать, - - - усмехаясь, говорил он.
Через Пикало проходили некоторые вещи. Порножурналы, транзисторы, панасоники, джинсы со шведских кораблей во время навигации.
Он находил морячков для якуток, которые хотели быстрого финансового роста.
Все это Пикало прибрал к рукам. Он брал проценты.
Его побаивались некоторые из офицерья. Он знал кое-что, с кем-то был связан и кое-что мог рассказать.
«Свинобург» — новая книга Дмитрия Бортникова, финалиста премий «Национальный бестселлер» и Букер за 2002 год. В своей прозе автор задает такую высокую ноту искренности и боли, что это кажется почти невозможным. «Свинобург» — это история мытарств провинциального русского мальчика, прошедшего путь от Саратова до Иностранного легиона и французской тюрьмы.
«Спящая красавица» - третье по счету произведение довольно громкого автора Дмитрия Бортникова. Со своим первым романом «Синдром Фрица» он в 2002 году вошел в шорт-листы «Нацбеста» и «Букера», известен переводами за рубежом. Чтение крайне энергетическое и страстное, шоковое даже. Почти гениальный микст Рабле, Платонова, Лимонова и Натали Саррот - и при этом с внятным скандальным сюжетом. Роман, о котором будет написано великое множество противоречивых рецензий и который способен затронуть наиболее интимные процессы любого читателя.
В этом романе рассказывается о жизни двух семей из Северной Каролины на протяжении более двадцати лет. Одна из героинь — мать-одиночка, другая растит троих дочерей и вынуждена ради их благополучия уйти от ненадежного, но любимого мужа к надежному, но нелюбимому. Детей мы видим сначала маленькими, потом — школьниками, которые на себе испытывают трудности, подстерегающие цветных детей в старшей школе, где основная масса учащихся — белые. Но и став взрослыми, они продолжают разбираться с травмами, полученными в детстве.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.