Синдром фрица - [54]
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Люди-люди, как они были тяжелы! Как свинец! Как мир был тяжел!
Я ничего не понимал.
О'кей.
Мне дали лом.
Было утро. Пригревало солнце. Таял снег, лед и говно в клозете.
Я стоял перед этой глыбой замерзшего дерьма.
Мир сузился для меня и стал этой глыбой ледяного говна. Я рубил его ломом. Сначала я злился.
Этот айсберг говна стал моим личным врагом! Потом, после трех часов, я взмок как мышь. Айсберг тоже вспотел под солнцем и начал так вонять, что на него нельзя было злиться!
Кто меня заставлял? Кто меня контролировал?! Никто.
Я мог преспокойно стоять, опираясь на лом. Заткнув нос, отвернувшись.
Я мог курить. Я мог делать вид, что ни хуя не происходит.
Но ни черта подобного! В меня будто бес вселился!
Это продолжалось три дня. Утром я начинал поднимать руки и кричал от боли. Мышцы были налиты свинцом!
О'кей. Я одевался, хохоча от этой освежающей боли.
Я выходил, волоча "карандаш". Я не мог поднять его сразу! Потом пригревало солнце. Мой айсберг таял. Я брал совковую лопату и начинал вычерпывать дерьмо. Оно растекалось. Я собирал его в ведро.
К обеду я был как настоящий ассенизатор. Я раздевался по пояс.
Так продолжалось три дня. Что это было? Не знаю.
Кто меня заставлял?! Что я искал в этой глыбе дерьма?!
Это была отчаянная работа! Это было благословение!
Я рубил, откалывая огромные куски, расковыривая смерзшиеся комки газет, старых газет в нашем дерьме. Мой "карандаш" протыкал эти комки, и клочья, высохнув, развевались как знамена!
Я перерабатывал наше прошлое! Дерьмо было сырьем!
Махая "карандашом", потом собирая дерьмо на лопату, я знал, что так надо.
Это было действительно благословение.
Мои дырки на ногах затягивались.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
После трех дней я валялся, как дырявый носок.
Меня отвели в баню! Конечно, от меня воняло, как от борова.
Я мылся, терся как сумасшедший.
Нас привели пятерых. Наш "штык" курил и ждал. Он не понимал, как люди могут так мыться!
Четверых отправляли в Иркутск. Их ждал трибунал и дисбат.
Как по-разному мыло нам щипало глаза!
В наших руках исчезал кусок за куском. "Штык" пел от скуки. Мы обливали друг друга из таза. Мы гонялись друг за другом по бане!
Мы были совсем одни, в огромной бане вечером. Мы играли, как дети.
Их ждал суд.
Когда мы вышли, нас качало. Воздух пахнул лимоном. Его можно было пить стаканами.
Мы были чисты, со скрипучей кожей, как молодые огурчики.
"Штык" даже дал нам покурить одну на пятерых. Он охуел от нашей чистоты.
Мы возвращались в наши квартиры, передавая сигарету друг другу.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Потом в одну из ночей Сафа вскрыл себе вены под коленями.
Я не знаю, кто ему передал "мойку".
Он так же сидел в своем углу. Ел только "жижу". Он ничего не хотел.
- - - Падаль! - - - Падаль! - - - орал Пикало в свой "волчок". - - - Как поживаешь?! - - - Как дела?! - - - Рот свой сполоснул?! - - - Из него воняет! - - -
Сафа молчал. Мы тоже.
Когда нас выводили с чашками за супом, по коридору плыл запах кофе.
Мы слышали, как Пикало напевает. Шлепки карт. Он играл сам с собой.
- - - А рублики мои ха-а-лявныя - - - Ай-а-аяй! - - - Потерял я вас, а главна-а-я, па-а-терял па-а-кой! - - - А глаза маи-и-и раскосыя-а-а - - - Ой-е-е-е-ей! - - - Скоро стану голый-босый я, ты тагда не вой! - - -
Сафа сидел привалившись к стене.
И в одну из ночей он вдруг откинул свою шинель. Он застонал. Мы проснулись.
Он медленно сползал на бок.
Кто-то зажег спичку. Сафа сидел в темной луже.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Его откачали.
Ему все зашили.
Мы получали известия из госпиталя через одного "штыка"-хохла.
Его женили на крысе.
Этот зверек жил в караулке. Его кормили. А спал он в сапоге у этого хохла.
У "штыков" из караульной роты было много свободного времени.
Как и у нас. Мы все стоили друг друга.
Вот через Хохла мы и узнали, что с Сафой все в порядке. Он был жив.
- - - Ест ваш Сафа. - - - сказал Хохол. - - - Спит - - - Смотрит в окно - - -
Как мы, наверное, были далеки для него... Как далеки.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
А потом наступили веселые дни.
В другое время их бы назвали "чистка". Мы оказались в конце лета. Шел 1988-й.
Действительно, стране были нужны герои, а она рожала мудаков.
Мы смотрели телевизор. Там происходили забавные вещи. Не было ни балетов, ни классической похоронной музыки. В стране никто не умирал.
Мы ни хрена не понимали! Появились титьки на экране! Пели песни! Танцевали.
Мы все это смотрели десять минут утром и полчаса вечером.
Кто успевал подрочить за это время, мог радоваться.
В остальном вся наша жизнь сводилась к мечтам и маленьким радостям.
В конце июля нас выстроили, и мы узнали о больших изменениях.
Нас отправляли в командировку.
Теперь я понимаю почему. Кому мы были, на хуй, нужны?!
Наш полк ничего не делал. Сплошные ЧП. Можно себе представить, если полгода я ездил с Сафой "зеркалом".
«Свинобург» — новая книга Дмитрия Бортникова, финалиста премий «Национальный бестселлер» и Букер за 2002 год. В своей прозе автор задает такую высокую ноту искренности и боли, что это кажется почти невозможным. «Свинобург» — это история мытарств провинциального русского мальчика, прошедшего путь от Саратова до Иностранного легиона и французской тюрьмы.
«Спящая красавица» - третье по счету произведение довольно громкого автора Дмитрия Бортникова. Со своим первым романом «Синдром Фрица» он в 2002 году вошел в шорт-листы «Нацбеста» и «Букера», известен переводами за рубежом. Чтение крайне энергетическое и страстное, шоковое даже. Почти гениальный микст Рабле, Платонова, Лимонова и Натали Саррот - и при этом с внятным скандальным сюжетом. Роман, о котором будет написано великое множество противоречивых рецензий и который способен затронуть наиболее интимные процессы любого читателя.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.