Синдром Феникса - [18]
— Не знаю. Вообще-то я по книжке.
— Да там понятно все! — сказал Костя. И обратил внимание Гоши, деловито сказав: — Коробку все-таки еще подрегулировать надо. Видишь — рвет?
— Подрегулируем, — сказал Гоша.
Их, подъезжающих к своему дому, увидели Одутловатов-дядя и Кумилкин-племянник.
— Все-таки отремонтировали, — сказал задумчиво Кумилкин. — За какие шиши, вот вопрос!
— Есть соображения? — тут же догадался Одутловатов.
— Имеются. Вот скажи, будет женщина мужика держать, если у него денег нет?
— Смотря какой мужик…
— Я в принципе.
— Не будет, — сказал Олег Трофимович, чтобы не ссориться племянником, хотя на самом деле считал иначе: его самого, когда он был еще однократным инвалидом, одна женщина держала без денег почти два года. Счастливое было время!
— Так вот, — продолжал Кумилкин, — слушай дальше (хотя дядя и так слушал — а чего еще делать?). — Откуда он появился вообще? Кто он? Ничего неизвестно. Я думаю так: серьезный человек взял кассу и залег на дно!
И глаза Юрия мечтательно затуманились. Это была розовая (она же, впрочем, и голубая) мечта его жизни: взять кассу и залечь на дно. И блаженствовать.
Утром следующего дня Муслим увидел такую картину: Татьяна на “Москвиче”, груженном корзинками с овощами и зеленью (даже на сиденьях стояли, не поместившись в багажнике), проехала специально мимо его палатки. А потом, сделав круг почета, выехала на московскую трассу. К обеду вернулась, опять проехала мимо Муслима, зачем-то высунув из окна руку и помахав какими-то деньгами.
Муслим посмотрел на своего земляка и пожал плечами. Не то чтобы он не понял, все он понял, но есть счастливые люди: что им неприятно, умеют как бы не понимать, не впускать себе в душу.
А к вечеру братья уговорили Гошу поучить их ездить на пустоши между домом и карьером. С разрешения матери, естественно.
Гоша согласился, строго предупредив, что гонять не даст.
Через час-другой и Толик, и Костя вполне уверенно вели машину, огибая кочки и ухабы. Чтобы не ссорились, Гоша определил — каждому по десять минут. Он хорошо понимал тоску мальчика, который сидит рядом с другим, ведущим машину, и жадно смотрит. Одно утешение: можно поправить, поучить, крикнуть: “Дурак, на вторую переходи!”.
Окрестные пацаны смотрели сначала издали. Потом начали гоняться за “Москвичом” на великах. Потом попросились тоже покататься.
— А фиг вот вам! — ответил Костя, но Гоша посмотрел на него укоризненно.
— Ладно, — смилостивился Костя. — Залезайте. Но за руль не пущу!
И в машину набилось, кроме Гоши, восемь человек пацанья.
Вел Костя.
Он был счастлив, но не показывал вида, смотрел вперед строго и даже почему-то грозно.
— Не крутите башками там! — прикрикнул. — Заднего обзора не даете! — хотя задний обзор ему был не нужен ввиду отсутствия других машин.
Впрочем, зато сзади появился человек.
— Папка! — показал Толик.
Костя развернулся, поехал к отцу. Абдрыков ждал.
Костя лихо остановил машину, бампером чуть не у самых коленей отца, Толик выскочил, бросился к нему:
— Привет! А видал, как мы?
Валерий осмотрел машину и находящихся в ней и сказал:
— Так. Вышли все.
Все вышли, включая Гошу.
— Кто разрешил машину брать? — спросил Валерий.
— Она была сломанная, — сказал Гоша. — Мы починили.
— А какое твое дело, сломанная она или не сломанная? — подступил к нему Абдрыков. — Она твоя?
Гоша молчал, не понимая вопросов Абдрыкова.
— Она наша, — хмуро ответил за него Костя, бычась на отца.
— А твоего в этом доме вообще ничего нет, — напомнил ему Абдрыков. — Мал еще! Машина моя, от отца досталась! Отойди! — И он оттолкнул Гошу, хотя Гоша вовсе не мешал ему пройти к машине.
Толчок получился сильным, да еще кочка под каблук подвернулась, Гоша упал.
Поднялся, отряхнулся.
— Ты чего? — закричал на него Костя. — Ты же его одной рукой можешь!
— Не трогайте папку! — попросил Толик.
— Ага, меня тронешь! — сказал Абдрыков, садясь в машину.
Костя что-то сердито прошептал и вдруг быстро побежал к дому, вытирая кулаками на ходу глаза.
Валерий с шиком подкатил к дому Веры.
Она сидела во дворе с подругами и приятно удивилась:
— О! Откуда?
— Собственная, — скромно сказал Абдрыков.
— Починил, что ль?
— Были бы руки и голова, — ответил Абдрыков. — Садись, покатаемся.
Вера, с гордостью глянув на соседок, села в машину — пусть старую, но с кавалером за рулем! — и они покатили за город, потому что Валерий давно уже просрочил свои водительские права и боялся милиции. К тому же там свободнее в смысле проехаться с ветерком. Купили три двухлитровые бутыли пива, прохлаждались в пути, свернули с трассы на полевую дорогу вдоль речки, Абдрыков разогнался, пугая Веру, та кричала, чтобы потише, а сама смеялась.
У реки была развилка, дорога раздваивалась, одна шла поверху, другая спускалась, тут получилась странность: умом Валерий точно знал, что хочет проехать поверху, а руки почему-то направили руль в сторону, вниз. Ум поправил руки: не туда, мол. Руки крутанули руль, не учтя того, что машина уже ехала вниз.
“Москвич” на полной скорости накренился и оказался на двух колесах, Абдрыков опомнился, начал выправлять, но забыл снять ногу с педали газа.
И машина закувыркалась.
Здесь должна быть аннотация. Но ее не будет. Обычно аннотации пишут издательства, беззастенчиво превознося автора, или сам автор, стеснительно и косноязычно намекая на уникальность своего творения. Надоело, дорогие читатели, сами решайте, читать или нет. Без рекламы. Скажу только, что каждый может найти в этой книге что-то свое – свои истории, мысли и фантазии, свои любимые жанры плюс тот жанр, который я придумал и назвал «стослов» – потому что в тексте именно сто слов. Кто не верит, пусть посчитает слова вот здесь, их тоже сто.
Можно сказать, что «Оно» — роман о гермафродите. И вроде так и есть. Но за образом и судьбой человека с неопределенным именем Валько — метафора времени, которым мы все в какой-то степени гермафродитированы. Понятно, что не в физиологическом смысле, а более глубоком. И «Они», и «Мы», и эта книга Слаповского, тоже названная местоимением, — о нас. При этом неожиданная — как всегда. Возможно, следующей будет книга «Она» — о любви. Или «Я» — о себе. А возможно — веселое и лиричное сочинение на сюжеты из повседневной жизни, за которое привычно ухватятся киношники или телевизионщики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из знаменитых людей нашего времени высокомерно ляпнул, что мы живем в эпоху «цивилизованной коррупции». Слаповский в своей повести «У нас убивают по вторникам» догадался об этом раньше – о том, что в нашей родной стране воруют, сажают и убивают не как попало, а организованно, упорядоченно, в порядке очереди. Цивилизованно. Но где смерть, там и любовь; об этом – истории, в которых автор рискнул высказаться от лица женщины.
События разворачиваются в вымышленном поселке, который поделен русско-украинской границей на востоке Украины, рядом с зоной боевых действий. Туда приезжает к своему брату странный человек Евгений, который говорит о себе в третьем лице и называет себя гением. Он одновременно и безумен, и мудр. Он растолковывает людям их мысли и поступки. Все растерялись в этом мире, все видят в себе именно то, что увидел Евгений. А он влюбляется в красавицу Светлану, у которой есть жених…Слаповский называет свой метод «ироническим романтизмом», это скорее – трагикомедия в прозе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед Вами необычный сборник рассказов, ведь главными героями и рассказчиками в них являются аляскинские маламуты и сибирские хаски. Они поделятся с Вами забавными, серьезными и печальными событиями своей четвероногой жизни. Эта книга — попытка людей взглянуть на мир глазами своих младших братьев, хотя бы в фантазиях представить, как воспринимают нас, хозяев, наши любимцы. Итак, вы готовы взглянуть на мир глазами собак?
Что будет с нашей планетой завтра, если человек не прекратит варварски истреблять природные богатства? Этот вопрос остро звучит в новом романе Й. М. Зиммеля, в котором есть все: интриги и убийства, продажные политики и отважные журналисты, и, конечно, настоящая любовь. Выдающиеся писатели и ученые пытаются предотвратить гибель всего живого на нашей планете, чтобы каждый приходящий в этот мир ребенок услышал, как вновь и вновь весной поет свою песню жаворонок.
Рассказ из журнала «Иностранная литература» № 1, 2019.
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Посвящается Дине Дурбин - актрисе, певице. Жене, матери, хозяйке дома. Просто человеку. Ее история потрясающа, необычна, во многом уникальна. Этот рассказ - мой скромный посильный подарок ей и тем, кто помнит. Для лучшего понимания рассказа стоит знать биографию Дины хотя бы поверхностно.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.