Синдром Атяшево - [39]

Через десять минут он уже звонил в дверь квартиры Невельской.

– Добрый день, Ирина. Вот, – Асмолов протянул пакет. – Цветов не взял, у тебя их и так после спектаклей некуда ставить.

– Что это? – Актриса заглянула в пакет. – Я не ем колбас, жирного мяса и белого хлеба.

– А я, Ирина, весь день был на ногах и чувствую себя волком в пустом лесу. По моему опыту, на кухнях актрис обычно еды нет, но хочется съесть хотя бы пару бутербродов и напиться чаю. В пакете, дорогая моя, всего лишь упаковка салата из свежих огурцов с рукколой и низкокалорийный тортик.

– Брось, Леша, с тех пор как в моем доме появился настоящий мужчина, всегда есть чем закусить. Проходи.

Ирина накрыла на стол быстро и красиво, добавив к салату ассорти-нарезку колбас и мяса Атяшевского комбината, а сама ограничилась кефиром. С удивлением наблюдая за сервировкой стола, Алексей не выдержал и попробовал сырокопченой колбасы.

– Потрясающе. – Сев за стол, Асмолов набросился на еду. Минут через пять он опомнился. – Рассказывай, Ирина. Вот теперь я точно внимательно тебя слушаю.

Пришлось вывалить на Алексея претензии к режиссеру:

– Я впервые в такой ситуации, когда говорят, чтобы я поучилась играть у актрисы младше меня. Тем более у Прониной. Поверь, Леша, она может стать и неплохой актрисой, но только лет через двадцать. На сегодняшний день Галина никогда не играла в хорошем ансамбле и даже не понимает, когда ей подыгрывают, а когда «гасят». И вот, судя по всему, останется Невельская на старости лет без ролей в родном театре… – закончила Ирина.

– Про возраст, Ирина Николаевна, говорить не надо, напрашиваешься на комплименты. А ситуация с театром меня настораживает. – Съев пятый бутерброд с колбасой, Алексей с наслаждением пил крепкий чай. – А почему, Ирина, ты молчала? И почему не согласилась на ту роль в историческом кино? Хорошее было предложение…

– Я ведь уже призналась! Это была моя ошибка. Жалею сейчас… – В расстройстве Ирина отставила бокал с недопитым кефиром. – Очень жалею… А как дела у Толика Ерепова?

– Там уже начались съемки, нашли актрису на главную роль. – Увидев огорченное лицо Ирины, Алексей громко поставил чашку на блюдце. – Но не надо расстраиваться! Ты же сильная женщина! Я что-нибудь обязательно придумаю. И в театр обязательно завтра заскочу. Я твой агент, и мне плевать на этого Пронина.

– Спасибо, Алексей! – От искренности чувств Ирина, сама того не замечая, съела кусочек торта.

На следующий день Ирина была на ногах чуть свет. Хотелось встретить любимого мужчину бодрой и веселой.

Бодрости после утренней зарядки и чашки кофе явно прибавилось, а с весельем было хуже. Ирина надеялась, что хотя бы в первое время Иван не заметит ее угнетенного состояния. Вспомнив о решении сварить борщ, Ирина улыбнулась. Не судьба сегодня порадовать Ивана семейным деликатесом, не успевает.

И только она подумала о том, что ее любимый задерживается и они могут разминуться, как дверь открылась и весь дверной проем занял ее Иван, да еще и с охапкой желтых шаровидных хризантем.

– Привет, Иришка! Готовь вазу. Говорят, желтые цветы к любви? А? Ты вдохни аромат! Такой бодрящий и горьковатый!

– Иван, это мои любимые цветы! Спасибо. – Ирина порадовалась, что успела принять после зарядки душ и надеть любимый шелковый халат, привезенный из Китая.

Они обнялись, поцеловались, Ирина стала искать подходящую вазу. Иван предупредил, что намеревается ехать на работу, вот только душ примет и выпьет чашечку кофе. Завтракать не будет, перекусит на работе.

– Иришка! Ты меня подождешь? Я бы тебя отвез в театр, а потом забрал во второй половине дня, очень соскучился!

– Подожду, Иван! Давай, поторопись! – крикнула Ирина из кухни. Она одновременно смотрела новости по телевизору, варила кофе и наносила макияж.

– Слушай, а ты хорошо выглядишь… – Заглянул на кухню Иван. – Но какая-то огорченная… Или я ошибаюсь?

– Ваня, давай в душ, потом обсудим!

Иван приехал посвежевшим, цвет лица улучшился, настроение было прекрасным. Ирина боялась затевать разговор о театре, знала, что нарвется опять на скандал и на выкрики типа: «Я же говорил!», «Хотя и прекрасная ты, Ира, актриса, но жизнь тебя ничему не научила!» Решила приберечь откровения до вечера, а сейчас напустила тумана и играла роль очень опаздывающей женщины.

– Давай скорее! Я уже не задерживаюсь, я опаздываю! – громко торопила она из спальни, переодеваясь в контрастное белое-черное платье, подчеркивающее ее идеальную фигуру с тонкой талией и высоким бюстом.

Иван не заставил себя ждать. Как по боевой тревоге, он собрался быстро и безукоризненно. Ирина с удовольствием оглядела его статную фигуру, так ладно упакованную в деловой костюм.

Еще два с половиной месяца назад Иван жаловался, что никогда не сможет носить такую одежду, говорил, что костюм «давит» его, а в галстуке он вообще задыхается… И ничего. Теперь отлично сидящий на нем костюм Иван, кажется, просто не замечает… Привык… И стильные деловые ботинки не натирают ноги…

При появлении высоких гостей в театре воцарился классический переполох. Приехала Амалия Реджинальдовна Мирская. Килограммов под сто, в шелковом платье в три яруса ткани, в шляпе, напоминающей двухметровый гриб-опенок, она выглядела угрожающе. Руководительница благотворительного фонда и режиссер закрылись в кабинете, откуда слышались только возгласы Олега Эдуардовича.