Синдикат киллеров - [48]

Виноват, — поправился Грязнов, — не барские и даже не купеческие, а новые, современные. Со стриптизом и прочими увеселениями для узкого круга лиц и обширной «многопрофильной» программой для всех остальных. Там же решались и глобальные вопросы раздела влияния, финансирования и дележа прибыли.

Однажды «уговорил» собственную жену показать им стриптиз. Та не могла отказать в просьбе. И ранее не особо баловавший жену своим вниманием, с этих пор он вообще перестал проявлять к ней какой-либо интерес. Превратил в служанку: прими, подай и выйди вон.

Может быть, именно по этой самой причине, как предполагала наша героиня, между супругой хозяина и Олегом Деревянко могли возникнуть нити взаимопонимания. Вряд ли нечто большее. У хозяина было много ушей, и это все в доме знали.

Если убийство и было заказано, то вряд ли кем-то из домашних. Слишком велик был их страх. Кто - то из телохранителей? Тоже сомнительно: хозяин не был скупым по части собственной безопасности. Платил большие деньги и требовал беспрекословного подчинения. Охрану, к слову, никогда не унижал. Цезарь ценил своих центурионов.

И последнее, — подвел итог Слава и подмигнул посмурневшему Турецкому. — Потерпи еще немного. Итак, был проверочный звонок. После чего Нина кинулась к Карине и обе — наверх...

- Я все понял, — перебил его Саша, — все понял. Продолжай!

А понял он наконец, что крик Карины, который он услышал из чердачного окна и еще удивился глубине и силе ее чувства, был криком неистового торжества. Ибо и глубочайшее горе и невыразимая радость, сопровождающая человека от рождения до гробовой доски, всегда находятся рядом...

- А затем Нина кинулась к Олегу. И он, позвав охрану, вместе с ними появился в ванной. Условились же говорить просто, чтоб не путать следствие... Она сказала еще, что, когда появилась на пороге дома и увидела во дворе Олега, ни слова не сказала, но он будто бы сразу все сам понял. Вот и делай выводы.

Алексей Савельевич, с аппетитом уминавший шашлык, на миг поднял от тарелки нос и спросил заинтересованно:

- Это чего вы рассказываете? Кино, что ль, новое?

- Да, примерно, — хмыкнул Слава и принялся за свой шампур. — Многосерийный фильм. Из не нашей жизни.

- Да уж где нам! — убежденно кивнул Савельич.

Плохо дело, — как бы между прочим, сказал Турецкий.

—   Хуже не придумаешь. Теперь одна надежда — на твоего Поэта.

—   Или на Молчанова... Где я уже слышал эту фамилию?

—   Ну, если мне не изменяет память, — сказал Грязнов, облизываясь,— она мелькнула в протоколе допроса свидетеля Дергунова. По-моему, они вместе собирались приехать на прием, но Молчанов его подвел. Не явился.

—   Значит, мне срочно нужен этот Дергунов. Кто он?

Слушай, дай доесть спокойно! — возмутился Слава. — В кои-то веки, понимаешь, холява выпала, а ты аппетит портишь! 

9

В морге они задержались недолго. Судмедэксперт уже закончил свою привычную работу и собирался домой. Это был полный, совершенно лысый человек в затемненных очках. Он недовольно взглянул на вошедших и, брезгливо выпятив нижнюю губу, терпеливо выслушал объяснения Турецкого по поводу несвоевременного приезда на вскрытие.

Так же молча скинул пиджак и напялил на себя далеко не первой свежести халат. Потом оглядел «сыщиков», как он для себя их сразу определил, и махнул рукой, приглашая следовать за собой.

Турецкий физически не переносил морг, и особенно его запах. Еще с первых шагов по службе. Грязнов же относился к этому «предпоследнему приюту» скорее равнодушно или, точнее, без всякого пиетета. Ну как к свалке, где нужно найти необходимую вещь, а кругом грязь и смрад, неприятно конечно, но что поделаешь — служба.

Лысый по привычке, видимо, достал из кармана халата шапочку, напялил ее на голову и вскоре предъявил им покойника.

Мужик как мужик. Средних лет. Лицо круглое, немного даже женское. То есть оно казалось бы таким, если бы не было грубо вылеплено. Общий вид тот еще, два дня в шкафу пролежал...

—   А вышивка-то серьезная, — почему-то шепнул Слава, обернувшись к Турецкому.

—   Что? — не сразу понял тот, но потом сообразил. Слава имел в виду татуировку.

На груди, с левой стороны, была выколота красивая пятиглавая церковь, справа от нее надпись: БОГ, слева — МИР. Серьезные заявления. И наконец, на бицепсе, у самого сгиба локтя, — изящная такая розочка, насквозь пробитая кинжалом.

—   Над чем задумались, молодые люди? — неожиданно будто каркнул эксперт.

Они даже вздрогнули. Но достоинства не уронили.

—   Да вот, — кивнул Грязнов небрежно, — над биографией мальчика. Солидный багаж.

Да-да, я тоже обратил внимание. Изящная вышивка. Пять судимостей, мокрое дело, «Буду Опять Грабить» и «Меня Исправит Расстрел». Впечатляющий иконостас. К этому требуется добавить следующее. — Эксперт ловко перевернул труп на живот и ткнул пальцем под лопатку. — Вот здесь торчал вот такой финорез, — он раздвинул указательные пальцы сантиметров на двадцать. — Удар, если будет угодно, нанесен профессионально и с большой силой. Прямо в сердце. Он, вероятно, и не пикнул... И последняя деталь, — эксперт опять перекинул труп на спину и пальцем отодвинул верхнюю губу, обнажив золотую коронку, — эта штука на их жаргоне называется «фикса». Отсюда и делайте вывод. Таких обычно называют фиксатыми, фиксой и прочее в том же духе. Что еще? Ах да, оружие, которым нанесен удар, вызвавший смерть, вручу вам там, у себя. Если желаете, то можете остаться на вскрытие, я включу вас в акт. Тогда вы свободны, сыщики! — снова будто каркнул он.