Синдикат киллеров - [37]

Сегодня, если исходить из конкретного и реального положения вещей, заказные убийства совершаются главным образом из-за денег. Вот их-то и надо теперь искать. 

3

Среди нескольких женщин, бывших в доме, хозяйку Турецкий вычислил сразу. Очень милая, полнеющая женщина в черном, немного вызывающе обтягивающем ее плотное тело платье и легкой черной косынке на голове, она отнеслась к его приходу без всякого предубеждения. И когда Александр Борисович, вошедший в дом вместе с начальником охраны Деревянко, представился следователем по особо важным, который и будет теперь вести дело, отреагировала на это без всякого раздражения.

—   Олег вам поможет, — сказала она. — Поможешь?

Деревянко жестом показал, что иначе и быть не может.

Лет хозяйке было где-то под сорок. Богатая вдова. Лицо ухоженное — следит за собой. Румянец естественный, губы слегка подкрашены. Каких-то явных следов горя на лице не просматривалось. Хотя кто знает, что у нее в душе делается, человеческая душа — потемки.

В доме уже вовсю шла подготовка к похоронам и поминкам. Мирзоев, полагал Турецкий, фамилия восточного происхождения, вероятно, и родственников много, да и обычаи требуют. Карина — так она попросила ее называть — сказала, что готова предложить любую помощь, пока еще есть время. Но скоро начнут съезжаться родственники — и ее, и мужа, — и тогда уже времени у нее не останется.

Сказано это было тоже просто, без особых эмоций — как необходимая констатация факта. Да, конечно, жизнь есть жизнь, что бы ни произошло, а живому — живое.

Вместе с Деревянко поднялись на второй этаж, и Карина провела их в ванную. Турецкий достал из кейса пакет с фотографиями, прикинул, как стоял у окна Мирзоев, как падал после выстрела. А как он уже лежал — было зафиксировано.

Раздвинув занавески, выглянул в окно.

—   Вон из того, слухового, — показал рукой Деревянко. — Я ведь помню, что оно всегда было заколочено — и когда дом этот наш строили, и позже. А тут вдруг темное отверстие. Я его сразу увидел. И доски оторванные внутри валяются. Значит, стрелок заранее готовился.

За спиной Турецкий услыхал сдержанный всхлип, быстро обернулся: Карина концом косынки промокала глаза. Подумал: сильная женщина, и как, наверное, нелегко ей сдерживать горе свое.

—   Скажите, Карина, у вашего супруга... это была привычка — открывать окно, когда он принимал ванну?

—   Да... — помедлив, сказала она вполне твердым голосом. — Воду он делал прохладную, с экстрактом... И свежий воздух. Он был закаленный человек. — Карина отвернулась и снова поднесла уголок косынки к глазам.

—   То есть вы хотите сказать... — Турецкий дал ей прийти в себя и вернулся к делу: — Понимаете, меня интересует последовательность его действий.

—   Да зачем это теперь? — жалобно спросила она.

—   Объясню. Либо тот человек, который в него стрелял, твердо знал, что за чем последует, и просто сидел там и ожидал, когда настанет нужный момент, причем, возможно, заранее обусловленный...

—   Кем обусловленный! — Рыданья, казалось, готовы были хлынуть из ее горла. — Кому это понадобилось?!

А вот для этого я и нахожусь здесь, — сухо ответил Турецкий, надеясь официальным своим тоном предотвратить возможную истерику. — Таким образом, я вижу тут пока два варианта: либо все было тщательно подготовлено и проведено — и это одно дело, либо ваш муж нечаянно подставился. Согласитесь, что в первом случае поиск преступника если не облегчается, то хотя бы ограничивается некоторыми рамками. Одно дело, повторяю, искать человека, который досконально изучил характер и привычки вашего мужа... Ведь невольно должны возникнуть вопросы: каким образом, когда, сам или был помощник? Да-да, и такое совсем не исключено. — Турецкий перевел взгляд на Деревянко и заметил, как окаменело его лицо. Или одеревенело? — Вспомните историю. От чьих рук чаще всего гибли сильные мира сего? От близких — друзей, родни, охраны, да мало ли! Ну и совсем другое дело, как вы понимаете, если это случайная подставка. Остается только, извините за столь нелепое предположение, позавидовать убийце, который мог бы сутками, неделями сидеть вон там, на чердаке, в ожидании, когда наконец жертва подойдет к окну, случайно отдернет занавеску, также случайно откроет настежь раму и станет в ней как портрет: нате, вот он я. Похоже это на правду?

Увидев глаза Карины, до которой, кажется, дошло, о чем ей говорил следователь, Турецкий быстро взглянул на Деревянко и поразился, как быстро расслабился человек. Лицо его теперь выражало лишь сочувствие.

Турецкий окинул взглядом ванную — светлую, будто прозрачную, облицованную какой-то невероятной, конечно импортной плиткой, которая придавала помещению мерцающий аквариумный вид.

—  Кто в доме знал об этой привычке Мирзоева? Вот что мне необходимо у вас выяснить. Подумайте, Карина, вспомните.

Карина как-то растерянно посмотрела на Деревянко и утомленно пожала плечами.

—   Я знал, — неожиданно сказал Деревянко. А Турецкому послышалось, что он всей кожей ощутил сдержанный, облегченный выдох Карины. — Наиль Абгарович не раз мне говорил, что эта дневная ванна для него — как в реке искупаться. Он ведь в Сибири вырос, на реке с рождения. Холодная вода и ветер... Зимой он, конечно, окна не открывал, только форточку. А сейчас весна ведь уже...