Синдикат киллеров - [21]

Нет, не может быть, убеждал себя Сучков, этот Никольский — умный и опытный человек, с завидным размахом, он не может не понять всей серьезности своего положения и отказаться от сотрудничества. Должен же он, в конце-то концов, понимать, с кем ему предлагается союз и что он может потерять, отказавшись теперь от него. Все потерять, жестко решил Сучков.

И еще он подумал, что очень верно поступил, приняв предложение посетить Никольского, не стал, так сказать, чиниться, разыгрывать неприступность, подчеркивая свое высокое государственное положение. Напротив, все складывается как нельзя лучше: встреча по-простому, с шуточками-намеками, хорошей банькой и обязательной рюмочкой, которая всегда так сближает людей, снимает с души настороженность, делает любой договор честным и твердым. Как в старину купеческое слово.

Никольский ногой подтолкнул широкое, низкое кресло, которое неожиданно легко покатилось по вощеному паркету и остановилось прямо напротив каминного экрана. Затем он взял с инкрустированного перламутром черного лакового столика тяжелую бронзовую пепельницу, пачку «Мальборо», зажигалку и покатил к камину второе кресло. Жестом пригласил Сучкова присесть к огоньку и протянул ему открытую пачку.

—    Вы, Сергей Поликарпович, кажется, предпочитаете эти сигареты?

И это тоже хороший знак, мелькнула мысль у Сучкова, запомнил там, на приеме, что я курил.

—    Да, благодарю вас. А вы знаете, в такую неуютную погоду действительно очень хорошо посидеть у живого огонька. К сожалению, отвыкаем мы от многого, от чего отвыкать и не следовало бы. Свежий воздух, натуральный огонь в доме, пахнущее смолой дерево, там у вас в кабинете, я заметил, весьма впечатляющая стойка с коллекцией ружей. Что, увлекаетесь?

—    Было когда-то. В юности спортивной стрельбой увлекался, достиг даже кое-каких успехов, в бытность в КБ на охоту хаживал, в калининские леса... А оружие люблю. Ну так как, Сергей Поликарпович, если у вас не имеется возражений, может, баньку посетим? Парок, я думаю, уже созрел, да и погодка к тому весьма, как вы изволили заметить, располагает.

Это «изволите», несколько раз промелькнувшее во фразах Никольского, такое непривычное уху, как ни странно, успокаивало Сучкова, настраивало на более мирный лад, снимало невольное напряжение. Нет, он, конечно, прав и еще сто раз прав, возложив сию миссию на себя. Черт возьми, нынче никому ничего нельзя поручить, обязательно хоть в малом, да напортачат. Что же и каким образом, каким тоном предлагали эти дуроломы Никольскому? Наверняка хотели припугнуть, постращать, а тут нужен совершенно иной подход. Вот тебе и вся философия. Ну что ж, однако, банька так банька, пойдем-ка, друг ты мой Сергей свет Поликарпыч, взаимно душу разогревать, тело размягчать и мысли к согласию приводить...

3

Никольский швырнул окурок в камин, легко, по-спортивному, поднялся из низкого мягкого кресла и повел Сучкова в баню, которая находилась именно в подвальном этаже дома. Открыв за кухней почти неприметную дверь, хозяин вывел гостя на площадку винтовой лестницы, по которой они и сошли в подвал. Предбанник представлял собой средних размеров комнату, стены которой были обтянуты стеганой кожей коричневого цвета, в этом же тоне была выполнена и вся мебель — кожаные диваны, банкетки, широкий топчан, вероятно для массажа. В углу стоял большой, отделанный деревом холодильник. На низком, из толстого стекла, столике стояли бутылки с минеральной водой и несколько хрустальных бокалов.

Взяв телефонную трубку с аппарата, стоявшего на холодильнике, Никольский набрал одну цифру и спросил:

—  Арсеньич, как там у вас? Никого не обидел? — Он с улыбкой взглянул на Сучкова. — Шучу, шучу... Довольны? Ну и ладушки, попроси Випошу занять гостей, а сам помоги тут нам маленько... Ну да, мало ли что... — Он положил трубку. — Ну что ж, Сергей Поликарпович, банька требует индивидуальных усилий. Разоблачайтесь, не стесняйтесь, дам здесь нет, не держим. — И сам показал пример.

Сучков заметил, что при высоком росте, наверное за сто девяносто, и некоторой сутулости сложен был Никольский неплохо. Отлично вылепленные мышцы на спине и груди, рельефные бицепсы, вообще фигура явно спортивная, соразмерная, такие нравятся женщинам. А почему, интересно, Никольский не женат? Сам Сучков не мог бы похвастаться достойной выправкой. Вот и лысина преждевременная, и животик намечается, и мускулы, прямо надо сказать, дрябловатые. Да и отчего им быть другими-то? От сидячей его жизни? Он нервотрепки, что ли? Или от Марты, новой жены, которая слишком скоро усвоила свои права и, соответственно, возможности?

А между прочим, порядок в доме у Никольского никак не холостяцкий, хотя, черт его знает, возможно, к сорока четырем годам вырабатывается у человека свой взгляд на жизнь и собственный порядок.

Сучков разделся и с удовольствием прошелся босыми ногами по полу, покрытому малиновым паласом.

—   Значит, программа предлагается такая, если будет угодно, — сказал Никольский, снимая носки и вытягивая из-под дивана две пары резиновых шлепанцев. — Сейчас парилка, потом — бассейн, а после милости прошу на массаж. Арсеньич покажет, на что он способен. Грешный человек, люблю его руки, всякий раз словно заново рождаешься... А что это вы смотрите как-то странно? Не нравится что-нибудь?