Синдбад-Наме - [21]
Нух сказал о своем сыне Канаане: «О господи, мой сын происходит от меня». Гнев величия и слава могущества падишаха взывали: «О Нух! Поистине он не происходит от тебя. Шип надо вырывать, змею — убивать. Шариат и разум дозволяют отрезать или сжечь для исцеления какую-либо часть человеческого тела, как бы она ни была необходима, если поражена она заразной болезнью (например, оспой, чумой, проказой) или укушена змеей и страдает от боли, чтобы тем самым сохранить другие части тела. Сын для меня равноценен частице тела. Но эта часть поражена заразной болезнью, и ее следует отсечь, коли ради удовлетворения своей похоти он готов погубить мое царство и державу. Ведь сказано:
И он дал знак палачу увести и казнить юношу.
А у падишаха было семь достойных везиров. Все они отличались совершенством мудрости, были всегда готовы подать шаху совет, пеклись о царстве и творили справедливость. На небе державы шаха эти семеро были словно *семь планет. Ось державы и царства держалась крепко и твердо благодаря их верному уму и здравому рассудку, сообразительности и благоразумию.
По благоприятному стечению обстоятельств, благодаря счастливой звезде шахзаде, они как раз присутствовали на приеме у падишаха. Услышав произнесенные речи, все семь везиров собрались в углу зала, чтобы посовещаться.
— Необходимо, — решили они, — поразмыслить обо всем этом.
А старший везир сказал:
— Падишах не должен верить словам глупой женщины, иначе он погубит сына, на челе и лице которого проступают и сверкают черты благородства, свет сообразительности и разумности. Когда же притупится острота гнева и остынет ярость, шах сам будет раскаиваться и сожалеть о своем решении. Но тогда сожаления и вздохи не помогут и не облегчат положения. А позор этот непременно вызовет толки о слабоумии и безволии падишаха, и нас также обвинят в слабоумии и глупости. К тому же, когда падишах раскается в принятом решении и осуществленном наказании, когда он откажется от него, то свой грех и торопливость свою свалит на нас, обвинит нас за свой поступок и накажет.
При этом везир привел пословицу:
Шакал съел виноград — лиса была побита!
— И вот еще что, — продолжал он, — если царский трон лишится шахзаде, у державы не станет достойного наследника, который украсил бы ее. И враг нападет на наше государство, решив уничтожить и погубить нас и разорить жителей нашей страны. Если мы не поразмыслим как следует над всем этим, если не раскинем здравым умом, то вина за все это ляжет на нас.
Но другие везиры перебили его:
— Раз падишах подписал решение, не посоветовавшись и не поговорив с нами, раз он не расспросил нас, то как могут тогда лечь на нас последствия, беды и тяготы за это решение?
— Если вы не последуете моему плану, — отвечал старший везир, — и оставите без внимания мои слова, то вас постигнет то же, что обезьян, которые не послушались своего вожака и потом раскаялись.
— Как это случилось? Расскажи нам, — попросили везиры.
Рассказ о женщине, баране, слонах и обезьянах
Везир начал:
— Рассказывают, что в горах близ города *Хамадана обитало множество обезьян. Был у них и вожак, которого звали Рузбех, опытный, повидавший свет, испытавший и холод, и жару, и добро, и зло. Он жил, согласуй свои поступки с умом и рассудком, и считал себя обязанным печься о своих подданных.
Сидел вожак однажды на вершине горы на камне и разглядывал город. И вдруг увидел он вдалеке, что баран играет рогами с какой-то женщиной. Рузбех подозвал к себе других обезьян и сказал им:
— Странные вещи вижу я!
Те взглянули — правда, на улице баран играет рогами с женщиной.
— Это баран, — заключили они, — играет с женщиной.
— Это неспроста, добром это не кончится, — сказал Рузбех. — Нас из-за этого постигнет несчастье. Надо бы нам забрать своих жен и детей и перекочевать подальше от этой горы.
— Если баран играет с женщиной, — перебили его обезьяны, — что же может случиться? И какой вред нам от этого?
— Я — ваш повелитель и царь, — ответил Рузбех, — и вы должны любить и уважать меня. Я исполнил свой долг, и вам же лучше будет, если вы послушаете меня. Я же, как сказал, так и сделаю: покину эти места.
Он тут же собрал своих жен и детей и перекочевал с той горы в другое место. Обезьяны же, не послушав его увещеваний, сказали:
— Он стар и дряхл.
Но они не знали, что
Они выбрали другого вожака и передали ему бразды правления и право повелевать и запрещать.
Так прошло несколько дней. И вот однажды баран, играя, задел женщину рогом. Ей стало больно, и она ударила животное камнем по голове. Удар оказался сильным, и баран упал на землю без сознания. Придя в себя, он затаил злобу. И однажды, увидев хозяйку около стены, напал на нее, прижав ее рогами так, что она оказалась припертой к стене. В руке у женщины была горящая головня, и она ткнула ею барана. Шерсть на нем загорелась; преследуемый страхом, он вбежал в стойло слонов и стал прижиматься к вязанкам тростника, чтобы загасить огонь. Но тут загорелся тростник, а потом и все стойло. Часть слонов сгорела, оставшиеся в живых получили ожоги.
Настоящее издание — первое общедоступное собрание сочинений синолога и этнографа П. В. Шкуркина (1868–1943), одного из самых известных востоковедов русской эмиграции, многолетнего друга и соратника В. К. Арсеньева, с 1913 г. жившего в Китае, позднее в США. Сочинения Шкуркина, который собрал и перевел на русский язык множество китайских и корейских сказаний и легенд, до сих пор оставались известны лишь ученым либо выпускались минимальными тиражами по спекулятивным ценам, что препятствовало знакомству с ними широкого круга читателей.Во второй том собрания вошли переложения классических китайских легенд и сказаний — народной «Легенды о Белой Змее», ставшей основой многочисленных драматических и оперных постановок, кинофильмов и т. д., а также знаменитого даосского сказания «Путешествие восьми бессмертных за море».
Вниманию читателей предлагается оригинальная повесть азербайджанского писателя Анара, написанная по мотивам древнего тюрко-огузского эпоса «Книга моего деда Коркута». В повести освещены почти все сюжеты, сюжетные линии, эпизоды и даже отдельные мотивы памятника далекой старины. В его повести очень рельефно подчеркнуто все то положительное, чем жило огузское общество и что увековечено сказителями. Основной пафос повести «Деде Коркут» составляет стремление огузов жить в мире и согласии между собой и с соседями.В предлагаемой читателям повести Анара «Деде Коркут» сохранен своеобразный стиль тюркского героического эпоса.
В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.
Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.
Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.
«Путаница» («Торикаэбая моногатари») — японский роман XII века из жизни аристократического общества. Завязкой романа является появление на свет похожих как две капли воды брата и сестры, по мере взросления которых оказывается, что мальчик воспринимает себя девочкой, а девочка считает себя мальчиком. Что, кроме путаницы, может получиться из этого? Что чувствовала женщина, став мужчиной, и что заставило ее снова стать женщиной? Как сумел мужчина побороть природную застенчивость? Это роман о понимании и нежелании понять, о сострадании и жестокости, о глубокой и преданной любви.