Синдбад-Наме - [19]
— Прошло уже много времени, как твои мускусные арканы связали мое сердце путами гнета и оковами насилия, на приманку твоей красоты попалось мое сердце. И вот сегодня, когда наконец смилостивилась жестокая судьба и счастье открыло эту красу, подай мне руку дружбы. Я вручу тебе эту державу и страну, венец и царскую власть, а слуг и придворных впрягу в ярмо повиновения тебе, если ты дашь мне клятвы и заверения, обещание и слово, что не ранишь и не оцарапаешь лицо дружбы когтями вероломства.
— А как ты приступишь к такому серьезному плану и как осуществишь его? — спросил шахзаде. — Как начать такое рискованное дело? Удастся ли тебе решить столь трудную задачу? Как разрешаться все эти трудности? Как втиснуть в пределы возможностей это невозможное?
— Я незаметно отравлю шаха, — ответила невольница, — и возложу на твою голову царский венец.
— Недостойно великих духом и благородных мужей, — ответил шахзаде, — зариться на гарем отца и жаждать женщин, у которых есть брачное ложе. Ни один разумный человек не станет навлекать на себя кару и упреки людей ради удовлетворения страсти и вожделения, не преступит границ дозволенного, не наступит ногой вероломства на главу воздержанности и веры, не уронит достоинства, хранимые обычаями, благородством, религией и благочестием, не станет пренебрегать истиной ради преходящего и мнимого. Если я вымолвлю хоть одно слово в течение этих семи дней, то погибну. Поэтому конь речей моих не может скакать на ристалище. Когда же пройдут эти зловещие и злосчастные дни, то тебя постигнет кара за вероломство, возмездие за предательство, наказание за то, что ты запятнала красоту добродетели шипом измены:
Невольница подумала: «У меня вырвались необдуманные слова, я взялась за дело, не взвесив всего предварительно. Не зная о его тайных помыслах, не ведая о сокровенных мыслях, я наговорила столько глупостей и всякого вздора, противных разуму и противоречащих рассудку! Я выложила все свои намерения, которые могут погубить меня, лишить меня счастья. Ведь правду говорят:
«Свою честь, которую я берегла под покрывалом целомудрия и в одеяниях добродетели, я выставила на позорище, сделав ее мишенью для стрел возмездия дротиков мучения, загрязнила и осквернила ее мерзостью и скверной измены ради вожделения. И если все это дойдет до высокого слуха шаха, то уважение ко мне обернется презрением, почет — позором, а доверие, которым пользовались моя преданность, совершенство в любви, набожность и религиозность, исчезнет, — и все по вине страсти и вожделения, тем более что я замыслила нечто против шаха. А ведь мудрецы сказали: «Три силы не знают пощады: море, огонь и царь». Действительно, беспощадны три: море, которое приходит в волнение, разбушевавшееся пламя и падишах, которым овладел гнев. От пламени и моря можно укрыться, уйти, а от гнева падишаха невозможно уберечься. *Муавия как-то сказал: «Мы — судьба: тот, кого возвысим, возвысится; тот, кого унизим, будет униженным». Действительно, падишахи — это след судьбы и тень величия творца. Те, кого они возвышают, возвышается; тот, кого они унижают, терпит унижение.
«Мудрецы в подобных случаях считали необходимым предостеречь себя. Но уж если получается так, что возникшая опасность превосходит силы мудрого человека, его мощь и терпение, то тогда мудрец, используя свой проницательный ум и здравый рассудок, старается устранить нависшую угрозу путем тонких хитростей и ловких проделок и ставит себя под стену укрытия и покровительство благополучия. При этом говорят покушавшемуся на них недругу и врагу:
«До того как шахзаде натравит на меня сердце падишаха и не дожидаясь, пока тот начнет мстить и принимать меры предосторожности, я, пока не прошли эти семь дней, уроню честь юноши в прах унижения и презрения, придумаю диковинные козни и редкостные хитрости и низвергну его с высоты в грязь. До того как он докажет мою измену, я обвиню его самого в измене и вероломстве и этим спасу себя от ужаса его слов и страха перед грядущим:
Настоящее издание — первое общедоступное собрание сочинений синолога и этнографа П. В. Шкуркина (1868–1943), одного из самых известных востоковедов русской эмиграции, многолетнего друга и соратника В. К. Арсеньева, с 1913 г. жившего в Китае, позднее в США. Сочинения Шкуркина, который собрал и перевел на русский язык множество китайских и корейских сказаний и легенд, до сих пор оставались известны лишь ученым либо выпускались минимальными тиражами по спекулятивным ценам, что препятствовало знакомству с ними широкого круга читателей.Во второй том собрания вошли переложения классических китайских легенд и сказаний — народной «Легенды о Белой Змее», ставшей основой многочисленных драматических и оперных постановок, кинофильмов и т. д., а также знаменитого даосского сказания «Путешествие восьми бессмертных за море».
Вниманию читателей предлагается оригинальная повесть азербайджанского писателя Анара, написанная по мотивам древнего тюрко-огузского эпоса «Книга моего деда Коркута». В повести освещены почти все сюжеты, сюжетные линии, эпизоды и даже отдельные мотивы памятника далекой старины. В его повести очень рельефно подчеркнуто все то положительное, чем жило огузское общество и что увековечено сказителями. Основной пафос повести «Деде Коркут» составляет стремление огузов жить в мире и согласии между собой и с соседями.В предлагаемой читателям повести Анара «Деде Коркут» сохранен своеобразный стиль тюркского героического эпоса.
В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.
Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.
Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.
«Путаница» («Торикаэбая моногатари») — японский роман XII века из жизни аристократического общества. Завязкой романа является появление на свет похожих как две капли воды брата и сестры, по мере взросления которых оказывается, что мальчик воспринимает себя девочкой, а девочка считает себя мальчиком. Что, кроме путаницы, может получиться из этого? Что чувствовала женщина, став мужчиной, и что заставило ее снова стать женщиной? Как сумел мужчина побороть природную застенчивость? Это роман о понимании и нежелании понять, о сострадании и жестокости, о глубокой и преданной любви.