Синан и Танечка - [18]

Таня вернулась в помещение – на этот раз с метлой и совком в руках, быстро смела осколки, затем, опустившись на четвереньки, принялась вытирать тряпкой пол, чтобы точно ничего не осталось.

Турция! Он сказал, детей переправляли в Турцию. Это единственная зацепка. Может быть, именно через нее удастся напасть на след Асеньки?

Таня и сама не заметила, что вялость и безразличие ко всему на свете, бывшие ее постоянными спутниками в последние полтора года, разом испарились. Она лихорадочно соображала, как может воспользоваться полученными сведениями. Бежать в милицию? Нет, она уже видела, на что способны эти доблестные блюстители закона. Те, в Икше, просто не желали ничего делать, а здешние, московские, сами были на дружеской ноге с бандитами.

Может быть, попросить Жженого? Это ведь его кореша, он может разузнать через них, где теперь люди Мазая, задействованные в схеме похищения детей.

Таня, в последний раз вытирая тот участок пола, на который попали осколки, как раз прикидывала, когда лучше будет поговорить с Жженым, когда кто-то вдруг изо всех сил шлепнул ее пониже спины. Она вскрикнула от неожиданности, вскочила на ноги, развернулась. Рядом, похабно ухмыляясь, отирался какой-то мелкий хмырь с плохими зубами.

– Че такая нервная? – осклабился он. – Бросай свою тряпку, пошли оттянемся.

– Нет-нет, вы ошиблись, – замотала головой Таня. – Я не… Я здесь администратор. И уборщица.

– Да мне насрать, – пьяно заявил плюгавый бандит и схватил ее за талию.

По счастью, он не только на вид оказался хлипким. Таня вывернулась и, подхватив мешок с мусором, выбежала из общего зала. Не успела она выкинуть осколки и убрать щетку и совок в шкафчик, как в ее каморку влетел разгневанный Жженый.

– Ты что это, дрянь, вытворяешь? – разорался он на Таню. – Ты какого хера Шнырю вломила?

– Я его не била, – попыталась оправдаться Таня, – просто оттолкнула. Он меня схватил.

– А ты что, принцесса гребаная, что тебя уж тронуть нельзя? – фыркнул Жженый. – Я тебя предупреждал, сука, гости должны быть довольны. Короче, Шнырю ты приглянулась, так что быстро сняла это говно, – он указал на желтые резиновые перчатки, скрывавшие Танины руки, – и пошла.

Таня замотала головой и отступила на шаг. Подумалось, что если она сейчас согласится, если сделает то, что велит ей Жженый, то после он, довольный ее поведением, может, и согласится помочь ей.

– Ну давай, дура, чего стоишь? Он тебя не обидит, не ссы. Заплатит нормально. И я еще добавлю, – ухмыльнулся Жженый.

Таня смотрела в его искаженную глумливой усмешкой физиономию, на мутные от выпитого глаза, на багровый шрам на щеке, из-за которого он и получил свое прозвище, толстые губы. Жженый ухватил ее за запястье, потянул в комнату. И Таня вдруг, собрав все силы, выдернула руку и толкнула его в грудь.

– Я тебе не проститутка, ясно? – негромко и отчетливо выговорила она, упрямо глядя Жженому в глаза. – И обслуживать твоих корешей не буду. Ты меня понял?

Ноздри у того раздулись, лицо раскраснелось. Он ухватил Таню за шиворот и поволок через коридор, яростно выдыхая куда-то ей в загривок:

– Тогда вали отсюда, сопля мелкая. И подруге своей передай, чтобы не совалась больше ко мне за тебя просить. Вон пошла, сука!

Он пинком распахнул дверь на улицу и с силой вытолкнул Таню наружу. Она пролетела через три ступеньки крыльца и рухнула коленями в подтаявший перемешанный с грязью снег. Дверь за спиной захлопнулась. Все Танины вещи, одежда, белье – все осталось там, в каморке. Хорошо еще, что немного денег, которые ей удалось отложить, она отвезла к Ирке, попросив припрятать куда-нибудь.

Таня медленно поднялась, отряхнулась. Колени ныли от удара об землю, в резиновые перчатки набился снег и жег потрескавшиеся от моющих средств руки. О том, чтобы вернуться в сауну за курткой, не могло быть и речи.

Таня не представляла себе, куда ей теперь податься. Работы у нее больше не было, жилья тоже. Ни денег, ни даже теплой одежды. Одна зимой на улице…

Может быть, нужно было не артачиться, послушаться Жженого. Переступить через свое отвращение, согласиться… И у нее сейчас была бы крыша над головой, были бы деньги. А может быть, и какой-то след, по которому можно было бы отыскать Асю.

Нет! Нет…

Случись с ней такое еще вчера, и Таня, наверное, приняла бы свою участь равнодушно, как относилась ко всему, что с ней происходило. Может быть, прибилась бы где-нибудь под забором и замерзла до смерти. А может, пошла бы за первым встречным. Но сегодня все изменилось. Она подслушала разговор, она узнала, что дочку увезли в Турцию. Это была хоть какая-то ниточка, это означало, что можно хотя бы попытаться ее найти. И теперь сдаться Таня не могла, не имела права.

Плотнее запахнув синий халат, в котором работала, она побрела к дороге. Метро уже не ходило, и Таня надеялась лишь на то, что ей попадется какой-нибудь сердобольный автомобилист, который согласится подкинуть ее до Иркиной квартиры. А если нет – что ж, она пойдет пешком. Может, как раз к утру дойдет. Что она станет делать, если Ирки снова не окажется дома, Таня не представляла. Решила, что разберется по ходу дела.