Сильвант - [9]

– Считайте, что я ее уже выиграл, – возразил Петр Степанович и открыл дверь кабинета.

Надо признаться в том, что Юра довольно верно описал своего отчима: Лука Лукич был невзрачен, тощ и, хотя ежеминутно пыжился, как бы уверяя себя (и других), что он личность значительная, сразу было видно, что перед вами мелкий проходимец. Нос его действительно был похож на подгнившую сливу, рот маленький – он ежеминутно вытирал его носовым платком, глазки плоские, как у летучей мыши. Однако в этих глазках прятались коварство, хитрость и злоба, и по временам они начинали крутиться, как на шарнирах, чего никогда не бывает у обыкновенных людей.

– Здравствуйте, Лука Лукич!

– Обратитесь к секретарю!

– Прежде всего позвольте представиться: Петр Степанович Неломахин.

– Обратитесь к секретарю!

– Послушайте, нам надо поговорить, но называть вас Мэром я не согласен. Если угодно, сыграем в «японский сундучок». А потом поболтаем.

– Что?

Лука Лукич засмеялся. Он вынул из кармана и бросил на стол колоду, сложившуюся, как веер.

– Нет, уж извините, – возразил Петр Степанович. – Я предложу вам свою колоду.

Телефон зазвонил, Лука Лукич рявкнул в трубку:

– Я занят! – И, вызвав секретаря, сказал ему: – Прием закрыт.

– Слушаюсь, Мэр, – прошептал секретарь. У него почему-то дрожала челюсть.

Игра началась, первые карты легли на стол, и между ними сразу пошел разговор. Старые знакомые, они давно не встречались.

«Люди – наша судьба, – сказал Король Пик, – а мы – судьба людей. Но на этот раз истрепанные бумажки, которые они называют деньгами, кажется, не играют существенной роли?»

«Вы правы. Ваше Величество, – заметил Валет Бубен. – В этой игре деньги не играют роли. Гроссмейстер приехал в наш город для благородной цели. Он хочет спасти юношу, который даже не подозревает, что когда-нибудь он станет великим поэтом».

«Совершенно верно, – отозвалась Дама Бубен. – Мы должны помочь Гроссмейстеру выиграть. Тем более что этот Мэр лишен вкуса. Мне стыдно участвовать в игре, которой пользуются шулера в карточных притонах». – И она осталась в руках Петра Степановича, потому что он проиграл бы, положив ее на стол.

Возможно, что Мэр догадывался об этом разговоре. Колода Ивана Георгиевича была, как это делали в старину, напечатана по доскам, а доски старый мастер резал с такой любовью и вдохновением, что эти чувства передались картам. И это было очень кстати, потому что в «японском сундучке» все решает Случай, а карты вложили в игру Разум, и Случай потеснился, а потом совсем ушел, ни с кем не простившись.

Лука Лукич вдруг бросил карты – он проигрывал – и засмеялся.

– Черт с вами, называйте меня, как хотите. Кого же вы намерены спасать? И вообще, что вам от меня угодно?

Петр Степанович аккуратно сложил колоду и спрятал ее в карман.

– Видите ли, я намерен говорить о вашей, как это ни странно, склонности к проказам. У вас, если не ошибаюсь, приличный автомобиль – я заметил его у подъезда. Но ведь это не единственный способ передвижения, которым вы пользуетесь, не правда ли?

Сизый нос мгновенно разгорелся и даже замерцал, утратив свое сходство с подгнившей сливой. Плоские глазки бешено завертелись, и в кабинете почему-то запахло серой.

– Ну, положим, не единственный. А вам-то что за дело?

– Вопрос чести.

– Чести?

Лука Лукич засмеялся, и Петр Степанович невольно почувствовал холодок в сердце от этого негромкого, ядовитого смеха.

– По меньшей мере моей чести как Гроссмейстера по спасанию людей, птиц, зверей и полезных насекомых.

– Кого же, позвольте осведомиться, намерены спасать?

– Юру Ларина, которого вы отправили к черту на рога в какой-то авиашубе.

Сизый нос побелел, зеленая хитрость вспыхнула в плоских глазах, но тотчас же погасла, сменившись коварством, которое, в свою очередь, потеснилось, чтобы дать место самой черной бешеной злобе.

– Я не знаю никакого Юры Ларина.

Лука Лукич позвонил, и секретарь с дрожащей челюстью появился на пороге.

– Выведи гражданина. Он пьян!

Петр Степанович засмеялся.

– Последний вопрос: вам удалось устроить его мачехе маленькие, стройные ножки?

Вызов принят

Удалось. И более того: Неонилла затеяла большой костюмированный бал, чтобы весь город убедился в том, что она давно простилась со своими неуклюжими ногами.

В лучшем ателье Хлебникова она заказала себе кружевное белое платье, которое напоминало подвенечное, если бы не было таким коротким. Сапожник-любитель, широко известный на Юге, сшил ей золотые туфельки, от которых завистливые модницы должны были, как надеялась Неонилла, сойти с ума и отправиться в больницу.

Виноград закупался ящиками, арбузы, дыни, груши доставлялись на грузовиках. Дорожки в саду посыпались мелкими раковинками, чтобы они с приятным треском рассыпались под ногами. Словом, приготовления шли полным ходом, и весь город, можно сказать, трепетал, когда наутро после приезда Петра Степановича все были ошарашены сообщением по радио, которое подействовало на хлебниковцев, как ведро ледяной воды:

«Уважаемые граждане! Доводим до вашего сведения, что Гроссмейстер Петр Степанович Неломахин, прибывший из Немухина с группой школьников-экскурсантов, вчера выиграл у Мэра партию в «японский сундучок» и, таким образом, получил право называть его просто Лукой Лукичом. Этот же Гроссмейстер утверждает, что Лука Лукич в молодости служил в Отделе Необъяснимых Странностей и был уволен за кражу волшебных палочек. Трудно поверить, но, по словам Гроссмейстера, Лука Лукич посадил украденные палочки в землю, убив таким образом двух зайцев: с одной стороны, он скрыл свое преступление, а с другой – вырастил сад, который сбивает с толку ботаников всего мира. И, наконец, самое важное: Петр Степанович решительно утверждает, что недавнее загадочное исчезновение из Хлебникова ученика девятого класса Юры Ларина тоже не обошлось без участия Луки Лукича, отправившего его в неизвестном направлении в заколдованной шубе. А теперь посмотрим, уважаемые граждане, как на это ответит высокочтимый Мэр!"