Сильнее смерти - [12]

— Эскадрон, смирно! — крикнул Тимотий. — Справа, в колонну по четыре, в направлении лагеря, рысью, ма-а-р-ш!

Эскадрон развернулся и быстро поскакал в обратном направлении. Впереди, пришпоривая коня, мчался капитан Тимотий. Подразделения вновь прибывшей дивизии остались на прежнем месте.

— Вот и хорошо, — проговорил Шишко, наклонившись к Шолае, — значит, опять к своим пушкам. Ничего, выходит, не будет. А я было совсем пал духом.

Шишко не случайно сказал, что они возвращаются к своим пушкам. Его, Шолаю и еще нескольких солдат артиллерийской противотанковой батареи всего лишь три дня назад по непонятной причине перевели в эскадрон. Сейчас он искренне радовался возвращению к своим землякам.

Но Шолая был мрачен и ничего не ответил.

— Что с тобой? — удивленно спросил Шишко.

— Отвяжись от меня! — отрезал он.

Прибыв в лагерь, эскадрон спешился. Коней расседлать не разрешили, лишь велели ослабить подпруги и привязать к яслям. Насыпав своему коню полную торбу овса, Шишко вновь подошел к Шолае.

— Не понимаю я тебя, хоть убей. Почему ты не рад, что нас назад вернули? Я бы, например, сам мерку овса съел, только бы не участвовать в убийстве своих. Ты не заболел, а?

— Что ты ко мне пристал? Ну заболел… — зло сказал Шолая и пошел кормить коня. Шишко заспешил следом.

— Хочешь закурить? — предложил он.

Шолая взял у него табакерку, свернул цигарку и прикурил. Прислонившись к стене барака, он задумчиво курил, пуская через нос длинные струи дыма.

Шишко молча смотрел на него, а потом отправился искать плевичан. Нашел он их под навесом, где складывали лопаты, и сразу повеселел.

— Все в порядке, — бодро объявил он. — Только мы было изготовились к бою, как вдруг капитан скомандовал: «Назад!» Прямо как гора с плеч свалилась. Сюда, как на крыльях, летел. А вот Шолая заболел, мрачный ходит. Наверное, простыл. Ну а вы как тут?

— Натерпелись страху! — сказал Козина. — Заглянул я в ствол пушки, а он прямо на город направлен…

— Я думаю, теперь уже ничего такого не будет… Как ты считаешь, Проле? — спросил Шишко.

— Поживем — увидим.

— По-моему, в городе уже все успокоилось, — сказал Округлица.

Незаметно разговор перешел на другую тему. Все были уверены, что беда миновала.

IX

Не прошло и двух дней, как в стране развернулись важные события. Буйствовала и природа. Из низких туч вместо дождя пошел снег. Сильный ветер подхватывал снежные хлопья и бросал в мутные воды Дуная. Так продолжалось всю ночь. А утром влажный воздух прорезали лучи солнца — март был на исходе. Окна в домах засверкали, словно очи красавицы, очнувшейся ото сна. Улицы заполыхали знаменами. Город пришел в движение.

— По коням! — прозвучала резкая, как выстрел, команда. — Рысью! Галопом! — И эскадрон ринулся в сумасшедшую скачку.

На этот раз Шолая скакал в голове колонны. Лицо его было мрачным. Солнце только-только показалось из-за горизонта. Над горой Авала стояла туманная мгла, через которую с трудом просматривались очертания могилы Неизвестного солдата.

— Быстрее! — Звучная команда перекрыла конский топот и заставила кавалеристов еще пришпорить коней.

Шолая рванулся вперед. Теперь впереди него был лишь один Тимотий, мчавшийся во весь опор. Ветер бил в лицо, вызывал на глазах слезы. Шолая припал к седлу и исподлобья зорко всматривался в окна пробегавших мимо домов какого-то поселка. Лишь изредка виднелись женские лица. Ни одного мужчины Шолая не заметил. Они обогнали пустой трамвай, затем автобус, из окна которого испуганно взирал ошеломленный кондуктор. Потом промелькнула извозчичья пролетка, в которой кроме кучера находилась женщина в ярко-голубой кофточке. Оставив позади себя поселок, эскадрон вновь вырвался на пустынное шоссе. Узкая черная лента асфальта стремительно убегала из-под конских копыт, мелькали телеграфные столбы.

Темп скачки нарастал. Не сбавляя хода, эскадрон влетел в город. Пораженные пустынным видом окраинных улиц, на которых не было ни души, конники тревожно смотрели вперед. Там, в центре города, пока еще отделенном от них стенами домов, что-то происходило. И они бешено гнали своих разгоряченных коней.

— Огонь! — донеслась команда, и вслед за ней грохнул винтовочный залп.

Шолая поднял голову, резко натянул поводья и сквозь слезы и пот, застилавшие глаза, увидел отряд конных жандармов. Жандармы стояли цепью, с направленными вверх винтовками. Прямо за ними виднелась людская толпа, разлившаяся по всей улице. «Лучше война — чем пакт!» — единодушно скандировали демонстранты. В этих четырех словах чувствовалась огромная сила, порожденная единым стремлением. Казалось, стотысячный людской хор, слившийся с вулканическими силами земли, заполнил собой все пространство и пробивает путь в неизведанное.

Шолая замер. Вокруг в нерешительности остановились другие конники. Над цепью жандармов вновь взметнулась вверх сабля и с командой: «Огонь!» — резко опустилась.

Грянул залп, за ним второй, третий. Шолая увидел, как рука Тимотия, сжимавшая плетку, нерешительно потянулась к эфесу шашки. Еще он заметил, что лица жандармов покрыты крупными каплями пота, а их толстый командир вытирает синим платком жирную шею.