Сильнее бури - [29]

Ей радостно было идти, идти вперед, наперекор непогоде! Она чувствовала себя смелой, сильной и даже благодарна была буре, подвергшей ее суровому испытанию.

Неожиданно из непроглядной тьмы до Айкиз донеслась песня. Ветер попробовал смять, искромсать ее, изрубить на куски, но не смог: песня плыла в ночи, неподвластная стихиям, и звучала все громче, уверенней. Это пел кто-то из трактористов: пел без слов, выводя только напев, вкладывая в него всю свою душу, отчаянную и восторженную.

И Айкиз подумалось: если бы эту песню услышали Султанов и Кадыров, они на бюро райкома говорили бы по-другому! Почему они не хотят ничего ни видеть, ни слышать? Каким песком запорошило им глаза, забило уши?…

Когда Айкиз вернулась на стан, ей сообщили, что оборванная линия восстановлена. Телефон работал.

Лола за эти часы стала еще бледней, даже осунулась. Глаза ее влажно блестели. Высохшая слеза оставила на щеке глянцевую полоску. Айкиз достала платок и, пряча улыбку, вытерла подруге щеку.

- Ну что ты, Лолахон?..

- Айкиз-апа, - беспомощно сказала Лола, - я звонила Смирнову… Иван Борисыч поехал сюда, на стан…

- И… и что же?..

- Он выехал давно, очень давно… В МТС его тоже нет… Да ведь он бы и сам позвонил!

Халим-бобо, разбуженный приходом Айкиз, подошел к подругам и, приласкав Лолу отцовским, жалеющим взглядом, покачал головой:

- Да, доченьки, с директором, видно, приключилась беда… Как ему не поехать на стан? Разве хороший отец забывает о детях?.. А Погодин, хоть и молод, но трактористам он вроде отца. Он и поспешил к ним в тяжкую минуту. И выбрал, верно, путь, покороче. Покороче, хотя и опасней…

- Ападжан, - взмолилась Лола, - надо искать его!

- Что ты, Лолахон?.. В такую погоду?..:

- Ах, ападжан, если бы даже все дороги замело снегом, если бы на землю обрушился град, если бы весь песок Кзыл-Кума поднялся в воздух, - я все равно…

Она говорила торопливо, горячо, словно произносила жаркую клятву, но Айкиз прервала по- Другу:

- Сейчас бесполезно его искать, Лолахон… Взгляни, какая темень на дворе! Мы только выбьемся из сил.

- Что же делать?

- Наберись терпения. Нетерпеливый сам себя губит… Вспомни пословицу: дождись, пока плоды созреют, и они покажутся тебе слаще халвы!

- Ай, мне сейчас не до пословиц!..

- Наша Айкиз правильно говорит, дочка, - сказал Халнм-бобо. - Надо дождаться утра. Как ни тяжело, а надо ждать. Утром я сам пойду с вами. Поверь, дочка, дела, за которые берется старый Халим-бобо, завершаются благополучно… Ты пока отдохни, сядь вот за этот стол да подремли.

- Нет, дедушка, мне не до сна.

Старик покачал головой;

- Приехала ты сюда отдохнуть, набраться сил, и нет тебе ни сна ни покоя… Да еще в саду приходится возиться… Может, освободить тебя от этой работы?

- Что вы, что вы! Без дела будет скучно… Когда работаешь, не замечаешь, как летят дни!

Айкиз, хоть была встревожена исчезновением Погодина, но не могла удержаться от улыбки; «Знаю, мол, почему тебя тянет в сад, почему дни для тебя летят веселыми, быстрыми птицами! Ведь рядом - Иван Борисович». Она ласково, успокаивающе погладила Лолу по плечу.

- До утра недалеко, сестренка, подождем.

До рассвета оставалось несколько часов. Эти часы Лоле показались бесконечными, время - глубокой, черной пропастью, в которую Лола падала, падала, - а дна все не было…

Буря бесилась всю ночь. Рассвет забрезжил пугливый, нерешительный… У Лолы от бессонной ночи глаза покраснели, веки припухли, кожа на лице подернулась словно серым пеплом.

- Пойдем, Айкиз?..

- Сейчас, сестренка… Я попросила найти для нас коней.

Летнее утро - это всегда летнее утро. Ничто не может его победить. Ветер по-прежнему крутил в воздухе тучи песка и пыли, но к нему уже привыкли. Солнечный свет, сеявшийся сквозь эти тучи, был тревожным, зловещим, но это был свет зачинающегося дня, а днем все выглядело не столь страшно и грозно, как ночью.

Умурзак-ата и Алимджан ушли в поле. Перед уходом Алимджан предупредил Айкиз: если понадобится его помощь, пусть немедля пришлет кого- нибудь за ним. Старый садовод предложил себя в «проводники» Айкиз и Лоле. Но, жалея старика, они отказались от его услуг. Он медленно побрел в степь, к своему саду…

Вскоре тронулись в путь и Айкиз с Лолой, по тропинкам и дорогам, засыпанным песком. Айкиз мысленно провела прямую от стана к водохранилищу (вероятнее всего было, что Погодин поехал именно так - прямиком через степь), и конь, подчиняясь ее воле, двинулся вперед, придерживаясь этой воображаемой дороги и в то же время делая длинные зигзаги.

Ветер дул то сбоку, то в спину. Песок, поднятый ветром, как ни заслонялись от него, лез в глаза. Лола, ехавшая позади Айкиз, то и дело восклицала:

- Ападжан! Я ничего не вижу! Так мы не найдем его.

Айкиз молчала и, пересиливая колющую боль, от которой слезились глаза, напряженно всматривалась в «дорогу».

Часа через два подруги, петлявшие по степи, добрались до неглубокого, но обширного оврага, прозванного местными жителями «Беш чукур» - Пять буераков. Кони медленно, осторожно переступая копытами, вязнувшими в песке, спустились в овраг, и вдруг Лола вскрикнула:

- Айкиз! Вон он!..

Погодин был весь занесен песком. Виднелись только руки да голова. Он попытался приподнять ее, но тут же снова, как на подушку, уронил в мягкий песок.